— Пожалуйста, не обижайте его, — сказала Фрэн.

Стью побежал к Гарольду, который уже успел оседлать свою«Хонду» и пытался ее завести.

— Держись подальше! — гневно крикнул Гарольд и снова взялсяза рукоять револьвера. Глаза расширились, и Стью подумал о том, что ещечуть-чуть — и он может стать опасным. Он не просто ревновал девушку — это былонеоправданное упрощение со стороны Стью. В этом было замешано его чувствособственного достоинства, его новый имидж защитника.

— Гарольд, — сказал Стью ему почти что в самое ухо, положивруку на его плечо.

— ПУСТИТЕ МЕНЯ.

— Гарольд, ты спишь с ней?

Гарольд вздрогнул, и Стью понял, что нет.

— Не твое дело!

— Нет, не мое. Но нам надо разобраться в ситуации. Она непринадлежит мне, Гарольд. Она принадлежит самой себе. Я не собираюсь пытатьсяотбить ее у тебя. Извини, что приходится говорить так грубо, но так надо длятого, чтобы понять, в каком положении мы находимся. Сейчас вас двое, а я один.Если ты уедешь, то нас будет двое, а ты один. Какой смысл?

Гарольд ничего не ответил.

— Я буду откровенен, — продолжал Стью, по-прежнему говоряГарольду в самое ухо (забитое коричневой серой) и стараясь, чтобы голос егозвучал как можно спокойнее. — Мы с тобой знаем, что мужчине незачем насиловатьженщин. Если, конечно, он умеет управляться со своей рукой.

— Это… — Гарольд облизал губы и посмотрел через дорогу туда,где стояла Фрэн, скрестив руки и беспокойно глядя на них. — Это звучитотвратительно.

— Может быть, так, а может быть, и нет, но когда мужчинанаходится рядом с женщиной, которая не пускает его в постель, то у него нетвыбора. Я часто прибегаю к ручному способу. Я думаю, и ты тоже. Я хочу бытьоткровенным, один на один. Я здесь не для того, чтобы выставлять тебя, каккакого-нибудь хулигана с деревенских ярмарочных танцулек.

Гарольд снял руку с кобуры и посмотрел на Стью.

— Вы хотите сказать? Я… Вы обещаете, что ничего не скажете?

Стью кивнул.

— Я люблю ее, — сказал Гарольд хрипло. — Она не любит меня,я знаю это, но говорю откровенно, как и вы.

— Так-то лучше. Я не собираюсь встревать между вами. Япросто хочу идти рядом.

— Вы обещаете? — настойчиво повторил Гарольд.

— Да, обещаю.

— Хорошо.

Он медленно слез с «Хонды». Вдвоем они вернулись к Фрэн.

— Он может ехать с нами, — сказал Гарольд. — А я… — Онпосмотрел на Стью и сказал с усилием: — Я приношу свои извинения, за то, чтовел себя как кретин.

— Ура! — закричала Фрэн и захлопала в ладоши. — Ну а теперь,когда все улажено, куда же мы поедем?

В конце концов они решили отправиться в том направлении,куда двигались Гарольд и Фрэн, на запад. Стью сказал, что, по его мнению, ГленБэйтмен будет рад, если они переночуют у него. Стью поехал на «Хонде» Фрэн, аона устроилась позади Гарольда. В Твин Маунтин они остановились на ленч иприступили к трудному и осторожному делу — знакомству друг с другом.

Они поели в пустынном кафе, и Стью заметил, что его взглядснова и снова останавливается на лице Фрэн — на ее живых глазах, на маленьком,но твердом подбородке, на морщинке между бровей, служившей показателем ееэмоций. Ему нравилось как она смотрела и как разговаривала. Ему нравилось дажето, как ее темные волосы убраны за уши. И в тот момент он начал понимать, чтохочет ее, несмотря ни на что.

На Главной улице городка Мэй, штат Оклахома, лежал мертвыйчеловек. Ника это не удивило. С того момента, как он оставил Шойо, ему пришлосьповидать немало трупов. Одним трупом больше, одним меньше — какая разница?

Но когда «труп» сел на мостовой, Ником овладел такой ужас,что он не справился с велосипедом и упал. Он содрал ладони и поранил лоб.

— Господи, мистер, ну и грохнулись же вы, — сказал «труп»,приближаясь к Нику походкой, которую точнее всего можно определить, какблагодушное пошатывание.

Ник не уловил ни одного слова. Он смотрел на мостовую в томесто, куда капала кровь из его рассеченного лба, и думал о том, насколькосерьезна рана. Когда рука дотронулась до его плеча, он вспомнил про «труп» ивскочил на ноги.

— Не принимайте близко к сердцу, — сказал «труп», и Никзаметил, что это вовсе не труп, а молодой человек, весело глядящий на него. Водной руке у него была початая бутылка виски, и Ник все понял. Не труп, апьяный человек, который так напился, что вырубился посреди дороги.

Ник кивнул и показал кружок из большого и указательногопальца — о'кей. Капля крови скатилась у него со лба и попала в глаз, надкоторым поработал Рэй Бут. Он приподнял повязку и вытер глаз тыльной сторонойкисти. Сегодня глаз видел немного лучше.

Человек с бутылкой виски наблюдал за Ником безо всякоговыражения. Когда Ник сел на бордюр и стал выковыривать крошки гравия из ладони,все признаки оживления исчезли с его лица. Оно стало пустым и плоским. Начеловеке был надет чистый, но поношенный комбинезон и тяжелые, грубые ботинки.Рост его был около шести футов, а волосы были такими светлыми, что казалисьпочти белыми. Глаза его были ярко-голубыми и абсолютно пустыми. Вкупе сшелковистыми волосами они безошибочно указывали на его шведское или норвежскоепроисхождение. Выглядел он не больше, чем на двадцать три, но как Ник обнаружилпозднее, ему должно было быть около сорока пяти, так как он помнил окончаниевойны в Корее и возвращение своего папочки в военной форме месяц спустя. Егонельзя было заподозрить в том, что он мог это придумать. Вымысел не был конькомТома Каллена.

Он стоял над Ником с пустым лицом, словно отключенный робот.Потом постепенно его лицо вновь оживилось. Покрасневшие от виски глазазаморгали. Он заулыбался. Он вновь вспомнил ситуацию.

— Господи, мистер, ну и грохнулись же вы. Разве не так?Ей-Богу! — Он отвел глаза от раны на лбу у Ника.

В кармане у Ника был блокнот и ручка. Он написал:

«Вы меня немного испугали. Думал, что вы труп, пока вы несели. Со мной все в порядке. Есть ли в городе аптека?»

Он вручил блокнот человеку в комбинезоне. Человек взялблокнот. Посмотрел на то, что там было написано. Вернул его обратно. Улыбаясь,он сказал:

— Меня зовут Том Каллен. Но читать я не умею. Я добралсятолько до третьего класса, но к тому времени мне уже исполнилось шестнадцать, ипапочка заставил меня уйти из школы. Он сказал, что я уже слишком велик.