Я расскажу вам забавную историю о драфте. Генеральный менеджер «Питтсбург Пингвинз» Крэйг Патрик выбрал Яромира Ягра под общим пятым номером в 1990 году на драфте в Ванкувере. Ягра, прежде чем его выбрал Патрик, отказались брать четыре другие команды, потому что Ягр сказал им, что он не собирается покидать Чехословакию. Он сообщил этим четырем командам, что играет за команду своего отца в Кладно и не хочет играть в НХЛ. А «Пингвинз» же он сказал: «Если вы меня выберете, я приеду завтра». Дело было в том, что он боготворил Марио Лемье и тайно хотел играть с ним.

Это еще одна причина, из-за которой сейчас сложно построить династию. «Питтсбург» выбрал Ягра, но и Ягр выбрал «Питтсбург». И даже в большей степени подобное можно сказать о свободных агентах. Ребята хотят идти туда, где они будут иметь наибольший успех, и кто может их винить? Некоторые команды знают, как побеждать, и если бы я был развивающимся игроком, я бы хотел пойти туда, где из моей напряженной работы будет извлечена максимальная польза. Но следует помнить и о другом аспекте: некоторым командам будут трудно удержать выбранных ими парней, которым они помогли развиться, если они не смогут убедить этих ребят, что остаться у них – в их же интересах.

В свои ранние годы в НХЛ я часто находился рядом с Бобби Халлом, Горди Хоу, Филом Эспозито, Ги Лефлером и Жаном Беливо. Они очень хорошо ко мне относились. И я хотел проводить с ними как можно больше времени – на катке, в ресторане, где угодно, чтобы они поделились со мной своими знаниями о том, как добиваться индивидуального и командного успеха.

Как лидер Жан Беливо был спокойным и сосредоточенным и всегда старался подавать личный пример. За несколько лет до того, как Жан умер в 2014 году, кто-то спросил его, каким он хочет остаться в памяти людей, и Жан ответил: «Я хочу, чтобы меня запомнили как командного игрока». Это говорит о многом. Он не сказал: «Я хочу, чтобы меня запомнили как парня, который забросил более пятисот шайб». Он не упомянул о своих рекордах. Жан хотел, чтобы его считали командным игроком. Именно им он и был.

Когда я в 1998 году был в «Нью-Йорке», я узнал, что «Ракета» хочет увидеться со мной перед матчем, который должен был состояться вечером. Примерно в половине пятого в комнату вошел один из тренеров и сказал: «Ракета» здесь».

Когда я вышел к нему, он вручил мне копию прекрасного приза Мориса Ришара. На этом призе можно видеть золотую фигуру «Ракеты» с клюшкой на льду. НХЛ получила этот приз в том году, и он будет присуждаться ежегодно ведущему бомбардиру. Морис сказал: «Уэйн, я знаю, что ты никогда не выиграешь этот приз, но я хочу, чтобы он у тебя был. Ты должен был его выиграть».

По сей день это единственный приз, который есть у меня дома. Он стоит на книжной полке в нашем кабинете рядом с кухней. Куда бы вы ни пошли в доме, вы обязательно увидите этот приз.

Недавно у меня был прекрасный ужин с Алексом Овечкиным, который напомнил мне меня самого, когда я впервые встретил Горди Хоу. Я задал Горди тысячу вопросов, как и Алекс мне: «Как вы готовитесь? Что едите перед игрой? Что думаете об этом парне? Сколько дней в неделю тренируетесь?»

Раньше говорили, что, если вы не выиграете Кубок Стэнли, не попадете в Зал славы. Сейчас выиграть Кубок сложнее. Число команд возросло, и благодаря лимиту на зарплаты между ними больше равенства. Таким образом, в нынешнюю эпоху вы можете попасть в Зал и без Кубка, но, если вы его выиграете, это станет даже еще большим достижением. Алекс отчаянно хочет выиграть Кубок Стэнли. Это все, о чем он думает, все, что для него важно. Думаю, что, когда большинство парней приходит в НХЛ, они в некотором смысле находятся в режиме выживания, стремясь просто остаться в лиге. Затем, когда они начинают добиваться успеха, их настрой меняется, и они хотят внести решающий вклад в игру своей команды. И потом они хотят выиграть чемпионат. Именно на этом этапе и находится сейчас Алекс.

Мы говорили о том, что требуется для победы, каким особым моментом она является и насколько важно поднять над головой Кубок Стэнли. Алекс – приятный молодой человек, и я испытываю к нему большую симпатию. Я сказал ему, что, когда он будет участвовать в финальном матче и соответственно будет иметь шанс выиграть Кубок Стэнли, мы с Джанет тоже там будем.

У меня была возможность спокойно посидеть и поговорить и с другими парнями следующего поколения. Хоккей изменился (он сейчас не такой, как в 80-е годы, а в 80-е годы игра отличалась от той, что была в 50-е), но сами игроки сильно не изменились. Я по-прежнему вижу волю к победе, напористость, самоотверженность, вижу, на какие жертвы они идут. И в те моменты, когда это необходимо, лучшие игроки способны максимально выложиться и сыграть на более высоком уровне. Ничего из этого не изменилось.

Я всегда помнил, что сказал Горди Хоу, когда в 1979 году мы играли против московского «Динамо». Мы говорили о том, чего ожидать, и Горди сказал: «Делай лишь одно: играй так, как ты всегда играл. Передавай шайбу Марку и мне, и все будет в порядке». Не прошло даже двух минут матча, как Горди получил шайбу и направил ее мне. Я отдал ее Марку, Марк передал ее Горди, Горди снова отдал ее мне, и я забил гол. После матча я сказал: «Горди, господи, ты действительно так хорош».

Он ответил: «Знаешь, Уэйн, я просто люблю играть, а если ты любишь играть, происходит что-нибудь хорошее».

Марк Мессье говорил: «В хоккее нет ничего, что бы мне не нравилось». Я чувствовал то же самое – ты ходишь на тренировки, находишься в раздевалке, сидишь на скамейке, играешь в больших матчах. Были годы, когда я участвовал более чем в 130 играх: предсезонка, Кубок Канады, плей-офф и еще четырнадцать показательных матчей. Мы играли в Хьюстоне, Сан-Антонио, Далласе, Цинциннати. Это места, где стремились развивать хоккей. Мы с Марком Мессье участвовали в каждом таком матче, потому что люди платили деньги и приходили, чтобы увидеть нас. Кто-то мог копить на билет целый год или ехать на каток несколько часов, чтобы посмотреть, как мы играем. Мы должны были показать себя с лучшей стороны. Вдруг кто-то из ребятишек впервые пришел посмотреть хоккей.

Мать моего отца, моя бабушка Мэри, впервые повела меня на матч НХЛ незадолго до того, как мне исполнилось восемь. Этот матч проходил на «Мейпл Лиф-Гарденс». «Лифс» играла с «Окленд Силз». 1 января 1969 года папа привез нас из Брантфорда на арену «Гарденс» в Торонто. У него был голубой «Понтиак», который пыхтел так сильно, что у меня всю дорогу сводило живот. Успеем ли мы на матч, или машина сломается и мы пропустим всю игру?

Папа высадил нас перед ареной и сказал: «Я заберу вас здесь, когда все закончится». Думаю, он нервничал, потому что я был таким маленьким, а бабушка – пожилой. Ей было всего пятьдесят девять. Для меня сейчас это не слишком большой возраст, но помню, как я смотрел на нее и думал, что она уже старенькая леди. Это забавно, потому что мне сейчас за пятьдесят и у меня самого уже есть внук.

Мы сидели в самом верхнем ряду на серых местах прямо напротив скамьи запасных «Силз» между красной и синей линиями на той стороне, где телевизионные камеры снимают материал для передачи «Хоккейный вечер в Канаде». Когда игроки «Лифс» вышли на лед для разминки, я не мог поверить, насколько синей была их форма. До этого я смотрел их матчи только по черно-белому телевизору.