это самый крепкий оплот белых на юге. Вам известно, что этот полуостров окружен морями — Черным, Азовским и гнилым морем Сиваш. Здесь имеются крепости, и, кроме этого, Крым теперь охраняется военными кораблями интервентов — англичан и французов. Чтобы помочь Красной Армии взять этот укрепленный оплот белых, наша задача — как можно активнее действовать здесь, в глубоком тылу. Дерзать умом и силой. Рушить этот оплот изнутри! Каждый наш удар здесь по белым и по интервентам равен большому сражению на фронте. Каждая вылазка, бой, набег будут укреплять наш советский фронт и расслаблять фронт белых и иноземных империалистов…

Партизаны жадно ловили простые, понятные слова Коврова.

— Час нашей победы близок. Будьте же беспощадны ко всем этим озверевшим врагам рабочего класса, к врагам всех трудящихся! Бейте, истребляйте их на каждом шагу! Будем биться до последнего! Мы победим! Мы выйдем из тьмы к свету! Выйдем, товарищи! Тот, кто знает, за что борется, не знает страха!

Гул одобрения загрохотал по скалам темного подземелья.

— Режет по-нашему!

— Давайте вылазку!

— Смерть паразитам!

— В бой!

Взволнованный Дидов бросился к Коврову.

— Будем бороться за Советы насмерть, комиссар! — сказал он и крепко пожал ему руку.

3

Подтянув новые силы, белогвардейцы атаковали Багеровские каменоломни. Завязалась упорная борьба. Белые все время напирали и рвались в каменоломни, но каждый раз, встреченные метким огнем партизан, отступали, бросая раненых и убитых.

Перед вечером Петька Шумный с пятью партизанами наблюдали из незаметных дыр, как белые метали бомбы в заходы.

— Смотри, смотри, сколько пулеметов тащат беляки!

Это подходила пулеметная рота.

Через насыпь железнодорожного полотна переваливала цепь Алексеевского офицерского полка, подброшенного сюда со станции Семь Колодезей. Из-под горы, с другой стороны каменоломен, показалась еще одна цепь белогвардейцев.

Партизаны изнутри заходов тревожно рассматривали стройные офицерские фигуры, приближавшиеся к ним, и напряженно ожидали команды стрелять. Но команда не подавалась.

Вскоре в заход, где был Петька Шумный, вбежал Коськов.

— Не стрелять! Пусть лезут в заходы. Это новые, они полезут.

К одному из заходов приближалась группа офицеров. Среди них выделялась красивая, со светлыми вьющимися волосами женщина с красным крестом на груди. Рядом бежал громадный дог. В руках у офицеров были бомбы; они шли подкрадываясь, как будто заметили партизан. Два отделившихся офицера заглянули в чернеющий вход в каменоломню и бросили бомбы. Блеснуло несколько синеватых огней, затем раздался сильный гул. Шумный хотел открыть стрельбу из не замеченной белыми бойницы, но сидевший рядом Григорий Дидов остановил его:

— Не горячись. Это тайный пункт наблюдения.

Оставив Петьку и пятерых бойцов, Григорий побежал к заходу.

После взрыва офицеры вскочили в заход. Раздался чуть слышный сухой залп. Наверху послышался неистовый женский вопль:

— Ой, боже мой! Убили!.. Павла Николаевича, мужа, убили! — Женщина с красным крестом, как безумная, бросилась в заход.

Раздался опять сухой залп.

— Что там случилось?

— Господин полковник, офицеров убили и сестру милосердия.

Полковник зычно заорал:

— Санитары! Санитары! Достать во что бы то ни стало! Достать, мерзавцы! — еще раз крикнул он на мобилизованных солдат-санитаров.

Какой-то офицер, не ожидая санитаров, нырнул в заход. Там раздался одиночный выстрел. Полковник подбежал к санитарам и остервенело ударил одного из них по лицу.

— Живо достать, мерзавцы!

Санитары бросились в заход, за ними побежал полковник. Но не успели они спуститься внутрь каменоломни, как их оглушил окрик: «Руки вверх!» Санитаров взяли в плен. Полковника ранило. Он упал вниз лицом, неистово заорал:

— Спасите!..

Когда все стихло, в заход бросили дога. Собака схватила полковника за одежду и старалась тащить его к выходу. Партизаны пристрелили собаку.

Из темноты вынырнул Григорий Дидов.

— Ну, ребята, там навалили целую кучу — и офицеров, и баб, кого хочешь! Двух взяли в плен. Дела пошли!..

— Да, да, мы слышали, как кричали. А мы тоже не выдержали, подстрелили одного полковника, — говорили Дидову партизаны. — Здоровый, как бык.

Партизаны стреляли теперь по офицерам, мобилизованных солдат не трогали. Офицеры кричали на солдат, показывали на норы, а сами прятались за укрытия.

Наступил вечер. Из нор виднелся оранжевый небосвод, быстро темневший. Стрельба и взрывы бомб не прекращались.

Партизаны хорошо видели, что все мобилизованные солдаты были плохо одеты, оборваны, офицеры же все были в новом английском обмундировании.

На второй день шла легкая перестрелка.

В минуту затишья у одного из заходов поднялся шум и раздался выстрел.

— Прекратить разговоры! Не сметь, мерзавцы!

К группе оборванных солдат подбежал высокий, в бакенбардах, кавалерийский штаб-ротмистр.

— Смирно! — крикнул офицер.

Солдаты подтянулись, опустили руки по швам.

— Что за разговоры? Кто начал говорить с бандитами?

Солдаты молчали.

Один солдат отделился и закурил, собираясь что-то сказать офицеру, но офицер перебил его, весь наливаясь кровью:

— Стать как полагается, мерзавец!

Пустив тонкую струйку дыма, солдат спокойно ответил:

— Да будя тебе. Все мы говорили… И не стращай глоткой своей!

— Расстреляю, скотина! — закричал штаб-ротмистр.

— Зачем солдата скотиной обзываешь? — вмешался другой солдат. — Кто ты сам есть? А ну, братцы, дергай с него погоны!

В руках офицера блеснул револьвер.

— А, стрелять, мать твою так!.. — заревел куривший здоровяк солдат и шагнул к офицеру — Брось оружие!

Солдаты плотным кольцом окружили офицера.

— Бери его, неси под землю…

Кто-то сзади схватил офицера за шею. Смешно качнувшись назад, он повалился на траву, револьвер выпал из рук.

Подскочил фельдфебель.

— Разойдись! — кричал он, размахивая перед собой наганом.

— Окружай и эту шкуру! Старорежимца!

Фельдфебель выстрелил вверх и скомандовал:

— Пулемет!

— Ага! Есть! Только… не про вашу честь! — И шустрый солдатик вскинул па плечо «люис».

Фельдфебель выстрелил раз, другой и как-то мешком осел у ног столпившихся солдат и застонал.

— Эй, казаки скачут! — послышался крик. — Тикаем!

И солдаты, прячась за бугорками, побежали к черному заходу каменоломен, волоча за ноги тощего офицера и грузного фельдфебеля.

— Господа! Господа солдаты! — молил офицер, ударяясь головой о камни. — Пустите… озолочу! Голубчики…

4

Генерал Гагарин бросил к каменоломням вызванные с фронта части Дикой кавказской дивизии, состоящей из чеченцев, казачьи сотни и сформированный в Керчи татарский отряд. Теперь, когда Красная Армия приближалась к городу, партизанские отряды, укрепившиеся в каменоломнях, представляли непосредственную угрозу всему участку фронта. Гагарин решил прибегнуть к тому средству, от которого пока белые воздерживались.

Стояло тихое утро. Зеленую степь подернуло ленивой дремотой. Офицеры изредка проезжали по полю зеленой пшеницы, осматривая свои позиции. Партизан удивляло такое неожиданное затишье.

Часов в десять утра партизаны услышали, как на крыше подземелья стала раздаваться какая-то странная возня — топот, глухие удары, громыхание каких-то тяжелых предметов. Часовые, стоявшие у входов, доложили об этом Коврову и Дидову.