на ровном месте, недалеко от горы Беленьки. Вокруг подземелья не было даже холмов, и заходы его круто входили в землю и казались огромными колодцами. Ковров нашел, что Багеровские каменоломни все же неудобны для вылазок партизан и, наоборот, удобны для белых в случае осады.

Всходило солнце. На полях блестела роса. Кое-где чернели полоски пахотной земли и слышались голоса работающих крестьян. По железной дороге медленно двигался прямо с северо-запада небольшой эшелон грузовых вагонов. Наблюдатели доложили об этом Дидову. Он с несколькими партизанами выскочил на поверхность; где-то очень далеко слышалось тяжелое дыхание паровоза.

— Ага, голубчик! Он будет наш! — воскликнул Дидов и, вскинув бинокль, заметил далекий дымок паровоза. — В ружье! Приготовиться!

По подземелью эхом пролетела команда:

— В ружье!.. Приготовиться!

Усталые партизаны, спотыкаясь о камни, выбегали наверх и выстраивались в шеренгу над низким каменным обрывчиком. Они протирали глаза после крепкого сна, зевали.

Между Байдыковым, Коськовым, Мышкиным и Дидовым вспыхнул спор. Командиры говорили Дидову, что нельзя сейчас наступать, люди измучены, надо дать им отдохнуть. Дидов и слышать не хотел об этом.

— Я командир отряда и знаю, что делаю. Возьмем эшелон — тогда отдохнем!

Байдыков сказал, что нужно бы согласовать с отрядом аджимушкайцев, который находится в другой стороне подземелья, теперь надо действовать совместно.

Дидов резко оборвал Байдыкова:

— Там есть командир. У него своя голова, у меня — своя!

Дидов шагнул к отряду:

— Товарищи, берем эшелон?

Из шеренги прогремели:

— Берем! Даешь!

Партизаны быстро рассыпались в цепь и двинулись к полотну железной дороги, наперерез показавшемуся эшелону. Дидов шел посреди цепи, расширяя ее в стороны, стараясь охватить как можно больше пространства вдоль насыпи железной дороги. Но как ни спешили партизаны, все же перерезать путь поезду не удалось. Из дверей и окошек вагонов выглядывали солдаты. На платформах стояли орудия, покрытые брезентовыми чехлами. Партизаны решили, что белые отступают под нажимом красных и что эшелон этот идет со снаряжением. Но, как потом стало известно, это были те пушки и небольшая воинская часть, какие белое командование посылало генералу Гагарину для подавления партизанского движения в Керчи.

Партизаны, увидав орудия и надеясь захватить их, еще быстрее побежали к линии дороги. Эшелон поравнялся с цепью, он, как бы боясь идти вперед, совсем замедлил ход. Дидов на бегу скомандовал:

— В атаку, товарищи! Ура-а-а!

— Ур-ра-а-а-а! — покатилось по цепи.

Вагоны загрохотали, поезд остановился и попятился назад. Не успел он отойти, как партизаны наткнулись на цепь белых солдат, незаметно выскочивших из вагонов и залегших с пулеметами за насыпью полотна железной дороги.

Белые открыли пулеметный огонь.

Дидов, увидав ловушку, пришел в бешенство:

— Окопаться! С фланга заходи… этой сволочи!

У партизан не было ни лопат, ни кирок. Вся цепь прижалась к земле, обстреливая редкими залпами белогвардейцев. Пули противника свистели рядом с партизанами. Застонали раненые.

Шумный лежал около Дидова, и взгляд его говорил: «Ну что, наскочил? Не послушался других? Вот и конец нам всем…»

Ковров, разбуженный командиром отряда аджимушкайцев, сразу понял, что отряду Дидова грозит смерть. Ковров бросился в каменоломни. Он бежал с факелом и кричал, чтобы скорей поднимали отряд. Ковров договорился с командиром Базалевым — разделить отряд на две группы и зайти с обоих флангов по железной дороге, а семь кавалеристов, какие у них завелись теперь в связи с приходом крестьян с лошадьми, послать в тыл белой засаде. Ковров распорядился положить толстые бревна на колеса водовозных бочек и изображать приготовление орудий к бою.

Со стороны города на подмогу белым мчался разъезд казаков. Они, обнажив сабли, летели с криком и руганью на партизан с левого фланга. В цепи партизан началось движение, многие поворачивались и бежали к катакомбам.

— Стой!.. Ложись!.. Целься!..

В этот момент мчавшийся разъезд белых встретили дружные залпы. Всадники один за другим стали падать через головы лошадей, свисая с седел и болтая руками. Освободившиеся от седоков лошади метались по степи.

Этот удар нанес Ковров, успевший залечь недалеко от линии железной дороги с частью аджимушкайского отряда.

Потом Ковров зашел с фланга белогвардейской цепи, залегшей за насыпью железной дороги.

Командиру аджимушкайского отряда Базалеву не удалось из-за стоявшего недалеко от засады белых поезда зайти с другого фланга. Он с партизанами обошел Коврова со стороны города, перескочил через линию железной дороги, откуда уже вели стрельбу ранее посланные туда семь кавалеристов-партизан.

Это дало возможность Дидову и его отряду отступить к заходам, унести раненых.

Не успели отойти партизаны, как полным галопом примчалась кавалерия полковника Попова.

На рассвете Попов узнал от раненого партизана, подобранного на Старокарантинских каменоломнях, что Дидов с большой частью своего отряда ушел в Багерово — якобы для того, чтобы оттуда налететь на город. Получив такие сведения, полковник стремглав бросился догонять Дидова. Но было уже поздно.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

1

Как только партизаны отступили в подземелье, Ковров, взяв двух проводников с хорошими фонарями, с командиром отряда аджимушкайцев Базалевым отправился по внутренним штольням к Дидову. Ему необходимо было познакомиться с людьми, узнать настроение отряда и договориться о совместных действиях обоих отрядов.

Ковров сразу, еще как только пришел сюда, решил, что Багеровские каменоломни могут быть использованы партизанами только как временное убежище и больше всего для оттяжки сил белых от Аджимушкайских и Старокарантинских каменоломен, где должны сосредоточиваться основные силы партизан.

Та слишком ровная степь, где находились Багеровские каменоломни, не позволяла партизанам делать такие вылазки, какие позволяли Аджимушкайские и Старокарантинские каменоломни.

Направляясь к Дидову, Ковров думал о предстоящей встрече. Этот смелый переход в Багеровское еще раз убеждал, что Дидов храбрый и способный командир, что он может принести партизанскому движению большую пользу при условии, если обуздать в нем стихию мужика и ту бесшабашную удаль, что толкает его иногда на легкомысленные действия, которые могут неожиданно погубить весь отряд. Что стоило его сегодняшнее нападение на эшелон!

Лагерь Дидова находился неглубоко от выходов, так как с краю подземелья было не так сыро, много теплее и больше свежего воздуха. Здесь люди были менее подвержены простуде и заболеваниям. Двое часовых в рваных крестьянских шубах остановили Коврова.

— Свои! Это комиссар Военно-революционного штаба, — сказал Базалев, кивнув на Коврова. — Нам надо к Дидову.

— Проходите.

Впереди показалось много маленьких огоньков, они тихо мерцали, как полуночные звезды в темном бархате южного неба.

Дым костров тонкими и длинными гривами медленно тянулся по мокро-серым потолкам галерей, устремляясь к выходам. В холодном, сыром воздухе разносился вкусный запах жареной баранины.

Проходя среди оживленных людей, заполнивших просторный туннель, Ковров смотрел