Филиппа и Рен синхронно покачали головами.

– Я думала, он вернется вместе с вами. – Филиппа.

Я нахмурился.

– Ага. Мы тоже так думали.

– Может быть, ему захотелось прогуляться, – предположила Рен. – Похоже, иногда ему нужно некоторое время, чтобы прийти в себя после перевоплощения в Эдмунда.

– Ага, – повторил я с некоторым беспокойством. – Ясно.

Александр оглядел кухню, вытянув шею, повертел головой и спросил:

– Где Колин?

– Наверное, в столовой, – ответила Рен. – Он общается с гостями больше, чем мы.

Филиппа тронула Александра за локоть.

– И мы должны поблагодарить его.

– Да, – согласился он. – Давай так и сделаем.

И Александр с Филиппой удалились.

Рен улыбнулась мне. Я без особого чувства улыбнулся ей в ответ и спросил:

– А где Мередит?

– Кажется, в саду. Ты должен обязательно ее найти. Она хотела поговорить с тобой.

– Да, о’кей. – Я немного помедлил и спросил: – Ничего, если я пойду?

Она моргнула и кивнула.

– Не волнуйся. Я в порядке.

Я с некоторой неохотой оставил ее и вышел во двор. Мередит сидела на столе. Это было бы знакомое зрелище, напоминавшее ту печально известную ноябрьскую ночь, если бы не ощущение пустоты и всеобщего уныния. Я закрыл за собой дверь. Ветер закружил вокруг, забрался под рубашку, и по моей коже побежали мурашки. Мередит съежилась, прижав локти к бокам и сдвинув колени. Она снова была в черном, но выглядела так, словно подготовилась к поминкам, а не к вечеринке. Ее волосы дикой рыжей копной развевались вокруг головы. Пока я шел к ней через сад, ветви деревьев шелестели и сплетались, мягко постукивая в тенях. Музыка лилась из Замка с запинками, заглушаемая порывами ветра, и уносилась в лес, словно дымно-сладкий аромат ладана.

Волосы Мередит запутались вокруг ее пальцев, когда она откинула их назад. Я сел рядом с ней на стол.

Поначалу в полумраке было сложно что-либо разглядеть, но потом я увидел, что нежная кожа под ее глазами блестела от слез. Маленькие черные пятна туши были размазаны под ресницами. Тряпичная Энн. Она быстро и часто дышала через нос, но в остальном казалась спокойной. Она до сих пор даже не взглянула на меня, и я не знал, будет ли прикосновение утешительным или нежелательным, поэтому не трогал ее.

– Ты в порядке? – спросил я, когда ветер на мгновение улегся в траву.

Тот же вопрос, который я задал Джеймсу в Башне месяц назад, – и я уже догадался, что услышу в ответ.

Она покачала головой.

– Ни капли.

– Я могу как-то помочь? – Я опустил взгляд на руки, безвольно и бесполезно лежащие на коленях. – Я… правда… хочу помочь.

Она закусила нижнюю губу, покачала головой.

– Не в этот раз.

Ветер снова поднялся, бросив мне в лицо несколько прядей ее волос. Они касались моих губ, щекотали нос, и я вдохнул их запах. Цветки апельсина и ванили. Что-то заныло в моей груди. Шквал прошел, и ее волосы опять мягко рассыпались по плечам. Короткими, обгрызенными ногтями, которые она пыталась скрыть темно-сливовым лаком, Мередит ковыряла ободок пластикового стаканчика.

– Оливер, – жалобно и напряженно пролепетала она. – Я должна тебе кое-что сказать.

Ее ресницы задрожали, слеза повисла на них, подобно росе на паутине. Боль в груди обострилась, темный шрам в душе угрожал снова открыться.

– Ладно, – сказал я.

Она сильно нахмурилась, и одинокая слеза прочертила по щеке черную акварельную линию. Мне хотелось смахнуть ее, поцеловать веки Мередит, взять ее руки и крепко сжать их, отказываясь выпускать. Но я просто ждал.

Внезапно она запрокинула голову, задыхаясь от смеха. Вытерла глаза и искоса взглянула на меня.

– А давай отложим разговор.

– Но я не… – сказал я.

Я почувствовал ее ладонь на внутренней стороне бедра.

– Не сегодня.

– Хорошо, если ты уверена.

– Уверена, – подтвердила она. – Может, попробуем повеселиться?

Боль перешла в тошнотворное печальное чувство и комом опустилась в желудок.

– Конечно, – сказал я и указал на уголок своего глаза. – Ты хочешь?..

Она кивнула.

– Да. Дай мне прийти в себя, а затем я тебя найду. Ладно?

– О’кей.

Она вручила мне почти пустой стаканчик.

– Не принесешь мне чего-нибудь выпить?

– А это поможет?

– Не повредит.

Она первой спрыгнула со стола, ее ладонь упала уже с моего колена. Я наблюдал за ней, пока она пересекала двор, ветер поднялся и развевал ее волосы. Когда она исчезла в доме, колеса и шестеренки моего мозга начали медленно вращаться. Что такое ошеломляющее она хотела мне сказать, что заставило ее, эту мраморную женщину, прослезиться?

Передо мной закрутился калейдоскоп образов. Свет костра сверкал на зубах Мередит, когда она смеялась, песок и вода, и мокрая простыня, облепившая ее тело на пляже. Вот она упала на сцене, и из рукава ее халата потекла кровь. Уперев руки в бока, она кричала на Ричарда на кухне. Его пальцы вцепились в ее волосы. Клочок окровавленной ткани в камине. Могла ли она сделать это? Оставив меня спать у себя в комнате, она выскользнула из Замка на пристань и убила его, после чего вернулась обратно, разделась, забралась в постель и легла рядом со мной? От одной мысли об этом у меня закружилась голова. Как все абсурдно, почти смешно… Я бы, конечно, проснулся.

Очередной образ, новая вспышка, наполовину сон, наполовину воспоминание всплыло в мозгу. Она. Джеймс. «Пятая студия». Я зажмурился, потом открыл глаза и потряс головой, чтобы прогнать картинку, стереть ее, как рисунок на сухом песке. Чтобы отвлечься, я поднял стаканчик Медредит и понюхал его: хотя бы выясню, что она пьет. Водка. Мой желудок скрутило от запаха спирта, но в то же время мне отчаянно захотелось глотнуть какого-нибудь алкоголя. Я слез со стола и направился к Замку как раз в тот момент, когда начал завывать ветер.

Голоса и музыка в здании нарастали, захваченные напором и силой проносящейся снаружи бури. На кухне Рен и Колин болтали с третьекурсниками, которые играли в «Короле Лире». Филиппа и Александр куда-то пропали, Мередит тоже исчезла. Я обогнул нескольких первокурсников, которые без особого энтузиазма обсуждали планы на лето, и направился к лестничному колодцу Башни.

Рен говорила про «Столичную», но не уточнила, где она припрятана. Точно не в комнате Александра, которую объявили чистой зоной. Библиотека казалась наиболее вероятным вариантом. Я нырнул туда и удивленно замер.

– Джеймс!

Он стоял на столе спиной ко мне, сунув руки в карманы. Окно было распахнуто настежь, и беспорядочный ветер врывался в комнату, теребя полы его рубашки, которую он даже не потрудился застегнуть. Открытая бутылка водки стояла у его ног, но стакана я не увидел.