– Будь милосерден, Азазелло, – ответил ему кот, – и ненаводи моего повелителя на эту мысль. Поверь мне, что всякую ночь я являлся бытебе в таком же лунном одеянии, как и бедный мастер, и кивал бы тебе, и манилбы тебя за собою. Каково бы тебе было, о Азазелло?

– Ну, Маргарита, – опять вступил в разговор Воланд, –говорите же все, что вам нужно?

Глаза Маргариты вспыхнули, и она умоляюще обратилась кВоланду:

– Позвольте мне с ним пошептаться?

Воланд кивнул головой, и Маргарита, припав к уху мастера,что-то пошептала ему. Слышно было, как тот ответил ей:

– Нет, поздно. Ничего больше не хочу в жизни. Кроме того,чтобы видеть тебя. Но тебе опять советую – оставь меня. Ты пропадешь со мной.

– Нет, не оставлю, – ответила Маргарита и обратилась к Воланду:– Прошу вас опять вернуть нас в подвал в переулке на Арбате, и чтобы лампазагорелась, и чтобы все стало, как было.

Тут мастер засмеялся и, обхватив давно развившуюся кудрявуюголову Маргариты, сказал:

– Ах, не слушайте бедную женщину, мессир. В этом подвале ужедавно живет другой человек, и вообще не бывает так, чтобы все стало, как было.– Он приложил щеку к голове своей подруги, обнял Маргариту и стал бормотать: –Бедная, бедная...

– Не бывает, вы говорите? – сказал Воланд. – Это верно. Номы попробуем. – И он сказал: – Азазелло!

Тотчас с потолка обрушился на пол растерянный и близкий кумоисступлению гражданин в одном белье, но почему-то с чемоданом в руках и вкепке. От страху этот человек трясся и приседал.

– Могарыч? – спросил Азазелло у свалившегося с неба.

– Алоизий Могарыч, – ответил тот, дрожа.

– Это вы, прочитав статью Латунского о романе этогочеловека, написали на него жалобу с сообщением о том, что он хранит у себянелегальную литературу? – спросил Азазелло.

Новоявившийся гражданин посинел и залился слезами раскаяния.

– Вы хотели переехать в его комнаты? – как можно задушевнеепрогнусил Азазелло.

Шипение разъяренной кошки послышалось в комнате, иМаргарита, завывая:

– Знай ведьму, знай! – вцепилась в лицо Алоизия Могарычаногтями.

Произошло смятение.

– Что ты делаешь? – страдальчески прокричал мастер, – Марго,не позорь себя!

– Протестую, это не позор, – орал кот.

Маргариту оттащил Коровьев.

– Я ванну пристроил, – стуча зубами, кричал окровавленныйМогарыч и в ужасе понес какую-то околесицу, – одна побелка... купорос...

– Ну вот и хорошо, что ванну пристроил, – одобрительносказал Азазелло, – ему надо брать ванны, – и крикнул: – Вон!

Тогда Могарыча перевернуло кверху ногами и вынесло изспальни Воланда через открытое окно.

Мастер вытаращил глаза, шепча:

– Однако, это будет, пожалуй, почище того, что рассказывалИван! – совершенно потрясенный, он оглядывался и наконец сказал коту: – А простите...это ты... это вы... – он сбился, не зная, как обращаться к коту, на «ты» или на«вы», – вы – тот самый кот, что садились в трамвай?

– Я, – подтвердил польщенный кот и добавил: – Приятнослышать, что вы так вежливо обращаетесь с котом. Котам обычно почему-то говорят«ты», хотя ни один кот никогда ни с кем не пил брудершафта.

– Мне кажется почему-то, что вы не очень-то кот, –нерешительно ответил мастер, – меня все равно в больнице хватятся, – робкодобавил он Воланду.

– Ну чего они будут хвататься! – успокоил Коровьев, икакие-то бумаги и книги оказались у него в руках, – история болезни вашей?

– Да.

Коровьев швырнул историю болезни в камин.

– Нет документа, нет и человека, – удовлетворенно говорилКоровьев, – а это – домовая книга вашего застройщика?

– Да-а...

– Кто прописан в ней? Алоизий Могарыч? – Коровьев дунул встраницу домовой книги, – раз, и нету его, и, прошу заметить, не было. А еслизастройщик удивится, скажите, что ему Алоизий снился. Могарыч? Какой такойМогарыч? Никакого Могарыча не было. – Тут прошнурованная книга испарилась изрук Коровьева. – И вот она уже в столе у застройщика.

– Вы правильно сказали, – говорил мастер, пораженныйчистотой работы Коровьева, – что раз нет документа, нету и человека. Вот именноменя-то и нет, у меня нет документа.

– Я извиняюсь, – вскричал Коровьев, – это именногаллюцинация, вот он, ваш документ, – и Коровьев подал мастеру документ. Потомон завел глаза и сладко прошептал Маргарите: – А вот и ваше имущество, МаргаритаНиколаевна, – и он подал Маргарите тетрадь с обгоревшими краями, засохшую розу,фотографию и, с особой бережностью, сберегательную книжку, – десять тысяч, каквы изволили внести, Маргарита Николаевна. Нам чужого не надо.

– У меня скорее лапы отсохнут, чем я прикоснусь к чужому, –напыжившись, воскликнул кот, танцуя на чемодане, чтобы умять в него всеэкземпляры злополучного романа.

– И ваш документик также, – продолжал Коровьев, подаваяМаргарите документ, и затем, обратившись к Воланду, почтительно доложил: – Все,мессир!

– Нет, не все, – ответил Воланд, отрываясь от глобуса. –Куда прикажете, моя дорогая донна, девать вашу свиту? Мне она лично не нужна.

Тут в открытую дверь вбежала Наташа, как была нагая,всплеснула руками и закричала Маргарите:

– Будьте счастливы, Маргарита Николаевна! – она закивалаголовой мастеру и опять обратилась к Маргарите: – Я ведь все знала, куда вы ходите.

– Домработницы все знают, – заметил кот, многозначительноподнимая лапу, – это ошибка думать, что они слепые.

– Что ты хочешь, Наташа? – спросила Маргарита, – возвращайсяв особняк.

– Душенька, Маргарита Николаевна, – умоляюще заговорила Наташаи стала на колени, – упросите их, – она покосилась на Воланда, – чтобы меняведьмой оставили. Не хочу я больше в особняк! Ни за инженера, ни за техника непойду! Мне господин Жак вчера на балу сделал предложение. – Наташа разжалакулак и показала какие-то золотые монеты.

Маргарита обратила вопросительный взор к Воланду. Тот кивнулголовой. Тогда Наташа кинулась на шею Маргарите, звонко ее расцеловала и,победно вскрикнув, улетела в окно.