— Ты чересчур весел, а беда приходит неожиданно. Всегдапочему-то в разгар веселья. А зубов, кстати сказать, всего тридцать два.

— Только-то? — удивился Томас. — Никогда быне подумал!.. Впрочем, я рыцарь. Мое дело вышибать их на турнирах, а несчитать, а считают пусть другие.

Он с легким сердцем пустил коня впереди калики. ВКонстантинополе сразил порождение ада, адепт Зла, одного из рыцарей Сатаны —кто решится помешать победоносному возвращению?

Олег ехал позади. Томас оглядывался, пока шея не заболела:калика мрачнел на глазах, обереги не выпускал из пальцев. Томас наконец ощутилзнакомый холодок, встревожился:

— Сэр калика, в Константинополе еще не все?.. Мы жтакого могучего помощника Дьявола побили, что на небесах прыгают, осанны поют!Что еще?

— Не знаю, — ответил Олег неохотно. —Опасность чую, большую опасность, но не могу понять... даже не соображу, откудапридет.

Томас с христианским негодованием посматривал на языческиеобереги. Правда, не однажды спасали их души, вовремя предупреждая об опасности,но все-таки поганские, нечестивые! Если бы научиться гадать на чаше или нагвозде, что в рукояти его меча, то наверняка Пречистая Дева посылала бызнамения куда более верные, а главное — христианские.

— У тебя ж почти одно зверье, — заметил он,ревниво посматривая на обереги. — Волки, медведи, даже драконы. А людиуродливые... Зачем-то жабы, птицы, рыбы... А меч только один! И стремя одно, атак не бывает...

Олег вдруг вздрогнул, будто просыпаясь от тяжелого сна, дикоогляделся вокруг. Глаза расширились в страхе, словно увидел внезапно выросшее передним чудовище:

— Сэр Томас! Сэр Томас, надо успеть проскакать междувон теми каменными холмами.

Не дожидаясь ответа, он сам взвизгнул, хлестнул коня ипонесся галопом. Томас озабоченно смерил глазом путь до холмов, ткнул коняшпорами в бока. Рыцарский конь в состоянии пробежать галопом не большетрехсот-четырехсот шагов. Атака тяжелой рыцарской конницы лишь раскалываетвойско противника, для гонки за ним не годится. Разламывает передние ряды,всадив длинные копья во врага, дальше вязнет, начинается тяжелая рубка мечами итопорами, а взмыленные кони пытаются устоять на дрожащих от усталости ногах.

Этот конь мог нести тяжеловооруженного всадника почтиверсту, а до холмов, на которые указал калика, чуть меньше версты... но еслитам опасность, хорош будет в бою на полудохлом коне!

Конь все набирал и набирал скорость, превращаясь в страшногозакованного в прочный панцирь зверя. Томас еще не видел противника, но сердцестучало как молот, кровь резво шумела в жилах. Разогрелся, ощутил приступсвященной боевой ярости, роднящей воина с древними героями и богами: неистовымВотаном, сиречь бешенным, с исступленными в схватках Беовульфом, Русланом,Тором, Боромиром, Арагорном...

Далеко впереди калика пронесся как стрела между приземистымихолмами — каменными, из серых глыб гранита, рассыпающимися от старости. Молодыезеленые елочки тянулись к небу, довершая разрушение холмов крепкими корнями.Калика лишь однажды оглянулся: проверил, скачет ли рыцарь, которого маг упорнозвал меднолобым, хотя со времен меднолобых прошли три-четыре тысячи лет, и уТомаса лоб закрывал настоящий булат, а не жалкая медь троянцев или древнихэллинов. Томас несется как выпущенная из катапульты громадная глыба — теперьсам Сатана не остановит отважного рыцаря на полном скаку!

Когда конь Томаса пронесся между холмами — сотня шагов междуними! — земля под копытами дрогнула, из глубины докатился тяжелый рокот.Конь на скаку пошатнулся, потерял землю под копытами, и Томас напрягся всмертельном страхе, живо представив, как в полном доспехе летит через голову.Но конь устоял, выровнялся, пронеслись мимо холма. Томас успел понять, что холм— не холм, а остатки древнейшей башни или крепости... Боковым зрением ухватилжуткую картину расползающихся в дыме и грохоте огромных каменных плит — трещаликорни елочек, а в клубах сизого с черным дыма из разверзающейся земливздымалось нечто нечеловеческое, чудовищное!

В спину внезапно пахнуло жаром. Конь захрипел в ужасе.Далеко впереди калика остановил коня, призывно махал рукой. Конь вставал надыбы, норовил умчаться от страшного места.

— Быстрее! — донесся до Томаса горестныйкрик. — Еще успеешь!

Томас припал к луке, конь уже хрипел, уши прижал, как заяц.Калика повернул жеребца, выворачивая уздой нижнюю челюсть, Томас пронесся мимо,успев увидеть бледное лицо и вытаращенные в отчаянии глаза. Дорога мелькала подкопытами ровная — хорошие дороги проложили римляне! — но конь уже хрипел,глаза налились кровью, а серая полоса земли раздробилась на камешки, траву иутоптанную глину.

— Не отставай, не отставай! — прокричал Олег какзаклинание. Он снова обогнал Томаса, будто впереди ждала беда еще страшнее, ион спешил увидеть первым, отвести ее, закрыть собой друга. Лук, стрелы и меч унего оставались за спиной, что вселило еще больший страх в Томаса: калика дажене хватался за оружие!

Сзади тяжело грохнуло, словно обвалилась гора. Под ногамиснова дернулась взад-вперед земля, раздался страшный рев, у Томаса кровьзастыла в жилах. Кричал не зверь, кричало нечто страшное, нечеловеческое инезвериное, как могла бы закричать от боли и ярости ожившая осадная башняДавида, когда по ее стенам хлынули потоки кипящей смолы!

Томас рискнул оглянуться, ахнул, похолодел, а пальцы едва невыронили поводья. Холм развалился как кротовая кучка, глыбы скатились надорогу. Из огромной воронки выползали грязно-зеленые чудовища: ростом совсадника с конем, но втрое длиннее, массивнее, укрытые костяными щитками,больше похожими на каменные плиты. Их массивные головы напоминали наковальни,если те бывают с бочки размером, сверху рога, шипы, из пасти черный дым,выстреливаются язычки багрового огня, а глаз не видно в узкой щели.

Конь зашатался, начал спотыкаться. Томас в страхе оглянулся.Первое чудовище сползло с развороченного холма на дорогу, шумно понюхало след иогромными прыжками бросилось в погоню. Следом сбегали другие звери:ярко-зеленые, словно вынырнули из подземного болота, с головы до ногоблепленные ряской, у каждого топорщился острый костяной гребень на спине, араспахнутые пасти походили на горящие печи. Земля застонала, когда помчались завсадниками: тяжелыми прыжками, похожие на огромных вытянутых в прыжке жаб.

Томас крикнул отчаянно:

— Сэр калика! С великой скорбью должен сообщить, чтовам придется рассчитывать только на себя!.. я не смогу быть полезен, мой коньпадает через сорок восемь шагов...

— А сто не вытянет? — заорал калика, резкопритормозив коня.

— Я знаю свой вес, доспехи...

— Тогда остальные пятьдесят два — на своих двоих!

Конь зашатался на бегу, рухнул. Томас уже вытащил тяжелыесапоги из кованых стремян, тяжело спрыгнул. Ноги от усталости подкосились, онупал лицом в дорожную грязь и пыль, сильная рука рванула за плечо, едва невывихнув, страшный голос проревел в ухо: