— Грязный метод, — поморщилась Марина, — может быть,придумаем что-нибудь поумнее?

— Звоните в больницу, — потребовал Циннер. — Мы послеобсудим моральные аспекты вашего поведения.

— Нет, — сказала Марина, — не могу. Мне претят подобныеметоды. При чем тут его раненая дочь?

— Звоните, — Циннер протягивал ей аппарат.

Она взглянула на него, но все же взяла аппарат,чертыхнувшись сквозь зубы.

— Соедините меня с лечащим врачом мистером Спайси, —попросила она, стараясь не смотреть на Циннера.

Через минуту доктор Спайси взял трубку.

— Добрый день, мистер Спайси, — сказала она, взглянув начасы. Разница во времени между Турцией и Англией составляла два часа. — С вамиговорит личный секретарь мистера Рашковского.

— Здравствуйте.

— Я хотела узнать, как чувствует себя дочь мистераРашковского. Есть ли изменения к лучшему?

— Все стабильно, — ответил врач, — у нее четко выраженнаятенденция к общему выздоровлению.

— Мы вчера вылетели из Лондона, — продолжала настаиватьМарина, глядя с ненавистью на Циннера, — может быть, я могу порадовать отца,сообщив ему хоть какие-нибудь хорошие новости.

— Можете сказать, что сегодня мы смотрели рентгеновскиеснимки, — сообщил врач, — обычно мы стараемся не комментировать наши действия.Но в таком случае… в общем, мы считаем, что девочка скоро окончательнопоправится. Самое худшее уже позади.

— Спасибо. — Она отключила аппарат и передала его Циннеру. —Все, — устало сказала она, — теперь у меня есть повод.

— Будьте осторожны, — неожиданно сказал Циннер.

— Вы тоже, — сказала она на прощание и, выходя, сильнохлопнула дверью.

Она впервые за все время была удивлена. В коридоренаходилось человек двадцать молодых людей, которые даже не скрывали, что у нихесть оружие.

«Каким образом они его пронесли в гостиницу? — подумалаМарина. — Наверное, под видом багажа, а потом раздали этим молодчикам. Конечно,им удобнее собираться в Турции, стране, где не нужны визы. Достаточно заплатитьдесять долларов, купить визу на границе — и путь открыт».

Она шагнула к дверям, ведущим в президентские апартаментыРашковского, когда двое молодых людей преградили ей путь.

— Туда нельзя, — сказал один из них по-русски.

— Я личный секретарь Валентина Рашковского, — громко сказалаона. Охранники огляделись по сторонам. Они не знали, как поступить. В этотмомент на пороге появился Акпер Иманов. Узнав Марину, он кивнул, разрешаяпропустить секретаря к шефу. Она прошла в номер. За столом сидели несколькомужчин. Очевидно, у них шел жаркий разговор — почти все сняли пиджаки. Кудлинсидел рядом с Рашковским, правее — Гогоберидзе и Керимов. Она их сразу узнала.Слева сидели красные и возбужденные Прокопчук и Мальцев. Спиной к ней — ещекаких-то два человека. Она вошла в комнату, и эти двое невольно обернулись.Одного из них она узнала. Это был Эдуард Симаковский, один из самых богатых искандально известных людей новой России. Второго она не знала.

— Извините, — сказала она, глядя в глаза Рашковскому, — уменя есть срочное сообщение.

— Передайте его Леониду Дмитриевичу. — Он был явно недоволентем, что она осмелилась побеспокоить его. Кудлин поднялся со своего места ивышел в холл.

— Что случилось? — недовольно морщась, спросил он. — Почемунельзя было подождать? Я же сказал, что на сегодня вы свободны.

— Я говорила с лечащим врачом девочки, — сообщила Марина. —Сегодня врачи собрали консилиум, смотрели ее рентгеновские снимки. Они считают,что девочке уже ничего не угрожает. Я решила, что нужно срочно сообщить об этомВалентину Давидовичу.

Кудлин как-то недоверчиво смотрел ей в глаза. Он раздумывал.Очевидно, причина и ему показалась достаточно убедительной. Он повернулся ипрошел в гостиную. И почти сразу же в холл вышел Рашковский.

— Что сказал вам врач? — Подлец Циннер рассчитал всеправильно. Единственное, что могло взволновать Рашковского, — это состояние егодочери.

— Он сказал, что они смотрели сегодня рентгеновские снимкиАнны, — повторила Марина. — Мистер Спайси считает, что девочке уже ничего негрозит. У нее все нормально.

— Спасибо, — кивнул Рашковский. Потом, чуть подумав,добавил: — У нас важное совещание. И я бы не хотел, чтобы об этом кто-нибудьузнал. Если можно, не возвращайтесь в свой номер. Подождите в соседнем. Необижайтесь, так нужно.

— Я все понимаю, — кивнула Марина. Такого Циннер явно непредвидел. Рашковский оказался гораздо более подозрительным, чем они думали.

Очевидно, Рашковский снял весь этаж, так как двери соседнегономера были открыты. Акпер привел ее в гостиную и посадил перед телевизором.Нечего было и думать кому-нибудь позвонить. Интересно, кто был другой человек,сидевший рядом с Симаковским?..

А в гостиной апартаментов Рашковского шел ожесточенный спор.

— Это люди Мальцева убрали Галустяна! — кричал ГусейнКеримов. — Вы знаете, Валентин Давидович, как мы вас уважаем. Но почему оникаждый раз начинают войну первыми? Почему?

— Врешь! — кричал Мальцев, прекрасно знавший, что приказубрать Галустяна отдал сам Рашковский. — Это вы убрали Звонкова. Ваша работа.

— Хватит, — прервал их Рашковский, — мы собрались сюда,чтобы закончить эти распри. Никто не виноват ни в смерти Звонкова, ни в смертиГалустяна. У нас появились сведения, что в ФСБ создана специальная группа,которая провоцирует нас на внутреннюю войну, распуская о нас различные слухи иубирая наших людей. Они хотят, чтобы началась междоусобица.

— Откуда у вас такие сведения? — спросил Прокопчук.

— Эх, дурак, — громко сказал по-грузински Гогоберидзе.

Рашковский, понимавший грузинский язык, покачал головой.

— Хватит, — устало сказал он, — мы собрались не для этого.Больше никаких убийств не будет. И вообще все будет нормально. Скоро явозвращаюсь в Москву. Но мне нужна ваша помощь. И помощь наших уважаемыхбанкиров. Если мы сумеем пробить кредит для нашей страны, мы получим статуссамых уважаемых людей. Мне дали гарантии на самом верху. На самом, — подчеркнулон.

— Что мы должны делать? — деловито спросил Симаковский.

— Нужно дать гарантии под наши вклады на два с половиноймиллиарда долларов, — ровным голосом сообщил Рашковский. — Иначе кредит небудет выдан, я не смогу вернуться в Москву, отстрел наших друзей будетпродолжаться, и все кончится не так, как мы хотим. Поэтому выбирайте. Вашижизни — против ваших денег. Если учесть, что кредит после получения будетгарантирован государственными облигациями и евробонами, мы ничем не рискуем.