— Но мы сообщаем о наших вкладах, — осторожно заметил Симаковский.

— С вашими талантами вы всегда можете перевести их в другойбанк, — сразу парировал Рашковский. — Вы ведь четырнадцать раз перегонялиденьги в «Бэнк оф Америка», чтобы заработать себе кредитную историю. Разве нетак?

Симаковский закусил губу. У него больше не было вопросов.Все молчали. Речь шла о колоссальных суммах.

— Я не слышу дружных голосов согласия, — улыбнулсяРашковский, — или кто-то возражает?

— У нас будут гарантии, что наши деньги не тронут? — спросилГусейнов.

Рашковский взглянул на него и улыбнулся уголками губ.

— У тебя есть гарантия вечной жизни? Ты можешь подавитьсясегодня ночью косточкой или умереть от внезапного инфаркта. Кто может дать тебекакую-нибудь гарантию? — В его словах настолько явно звучала угроза, чтоГусейнов замолчал. Он понял, что сейчас нельзя спорить.

А Рашковский продолжал его добивать:

— Я слышал, как ты кричал насчет Галустяна. С каких пор выстали такими друзьями? Когда в Карабахе торговали оружием, поставляя его обеимсторонам? Или когда совместно давили конкурентов, не давая развернуться вгороде ни армянам, ни азербайджанцам?

— Я согласен, — торопливо сказал Гусейнов. — Для меня твоеслово — закон. Зачем обижаешь? Я ведь всегда был на твоей стороне.

— Кто еще хочет гарантий? — спросил Рашковский. — Никто?Прекрасно. Наш друг Леня сделал всем прекрасный подарок. Сейчас он его нампредставит.

За несколько минут до этого скучавшая в соседнем номереМарина вдруг услышала женские голоса. Откуда? Ведь Рашковский арендует весь этаж.Открыв дверь, она увидела, как в апартаменты Рашковского гуськом тянутсямолодые девушки. Кое-кто увидел Марину и, улыбаясь, помахал ей. Маринанахмурилась. Девушки были не просто красивые. Они были ошеломляюще красивы.Создавалось впечатление, что только что прошли на подиум лучшие моделиевропейских домов моды. Но одна из девушек, повинуясь знаку Иманова, вошла не вапартаменты, а свернула в номер, где сидела Марина.

Она вошла, обдав Марину ароматом восхитительных духов. Еслиее подруги были топ-моделями, то это была их королева. Она была намного вышевысокой Чернышевой. Чуть раскосые глаза, пышные светлые волосы. «Крашеная», — снеожиданной злостью подумала Марина. У девушки были чувственные полные губы,идеальные пропорции лица, фигуры. Марина вдруг почувствовала себя старой,неуклюжей, непричесанной уродкой, которой много лет и которая неизвестно чтоздесь делает… Девушка села на диван, потом, взглянув на Марину, неожиданноспросила по-английски:

— Мне долго нужно ждать?

У нее был явный испанский акцент. Марина удивленно спросила:

— Вы говорите по-испански?

— Да, — обрадовалась девушка, — я из Боливии. А вы откуда?

— Я из Европы, — вздохнула Марина. — Давно прилетела?

— Только два часа назад, — охотно сообщила девушка. — Мнедвадцать два года, и я первый раз в Турции.

— Ну это понятно, — Марина постепенно обретала душевноеравновесие. Девушка была невероятно красивой дурой.

— Сколько тебе заплатили? — грубо спросила Марина, чтобыокончательно успокоиться. Но девушку вопрос не смутил, ведь она была на работе.

— Двадцать тысяч долларов, — сообщила красавица, — это нашаставка за три дня. Говорят, что султан Брунея платит сто тысяч. Но это толькотем девушкам, которые ему понравятся.

«Дура», — почти радостно подумала Марина. Она уже готовабыла оправдать Рашковского и всех прочих. Разве можно отказаться от такихдевочек!

Появление красавиц было встречено всеобщим восторгом.Пользуясь суматохой, Рашковский вышел в холл, позвав туда Кудлина.

— Нужно срочно найти замену Гусейнову, — сказал он. — Но несразу, — предупредил Рашковский. — Пусть немного погуляет. Месяца черездва-три. И без ненужного шума. Ты меня понимаешь?

— Да, — кивнул Кудлин, — кстати, ты помнишь топ-модель,которую показывали по Си-эн-эн два месяца назад? Ты еще сказал, что она тебепонравилась.

— Помню. А что?

— Она в соседнем номере.

— Как это в соседнем, там же Чернышева.

— Ну и что? Она просто сидит и ждет тебя.

— Какая ты сволочь, — добродушно ругнулся сразу все понявшийРашковский, — ты ведь специально так подстроил. Вызвал красавицу и отправил еек Чернышевой, чтобы показать разницу. Тебе явно не нравится Марина.

— Не нравится, — сказал Кудлин. — И мне не нравится, что онапришла именно сейчас сообщить тебе о рентгеновских снимках. Хочешь, я поспорюна доллар, что она сама звонила врачу?

— Может быть, — согласился Рашковский, — но она мойсекретарь.

— Я видел, как она вошла, — упрямо сказал Кудлин. — Видел,как она на всех смотрела. Она их фотографировала своим взглядом.

— Когда получишь карточки, сообщишь мне, — разозлилсяРашковский.

— Я тебе серьезно говорю, — вздохнул Кудлин. — Ладно, давайсделаем по-другому. Отпусти меня на три дня. Через три дня мы с тобойвстретимся на приеме в Париже. Договорились?

— Хорошо, — согласился Рашковский. — Только одна просьба,забери свою топ-модель куда-нибудь. Или еще лучше — отдай ее Акперу. Пареньцелыми днями ходит рядом со мной — ни жизни, ни отдыха.

— Она обошлась нам в двадцать тысяч долларов, — напомнилКудлин, — но если ты так считаешь…

Он повернулся и пошел, поманив за собой Иманова. Они вместевошли в соседний номер. Увидев мужчин, красавица поднялась, заученно улыбаясь.

— Нравится? — шепотом спросил Кудлин. У Иманова перехватилодыхание.

— Вот карточка от другого номера, — дал ему ключ Кудлин, —можешь ее забрать на всю ночь.

— А как Валентин Давидович? — шепотом спросил Иманов.

— Он разрешает, — так же тихо сказал Кудлин, — ты свободенна сегодняшнюю ночь.

Кудлин поманил пальцем красавицу, и она вышла вместе сАкпером.

— Вам понравилась эта девица? — спросил Кудлин у Марины.

— Красивая, — спокойно кивнула она, — но кто это?

— Шлюха, — грубо ответил Кудлин, — обычная шлюха, толькоочень дорогая.

Она вздрогнула от его слов.

— Я не знала, что Валентин Давидович любит подобнуюэкзотику, — с вызовом сказала она.

— Это вас шокирует? — он явно решил вывести ее из себя.

— Скорее удивляет, — честно призналась она. — Я могу уйти ксебе в номер? — спросила Марина.