ювелир с паном офицером арендовали летнюю кухню и уже три дня с утра до вечера там что-то месят и варят.

— Интересно! — Казанцева улыбнулась. — Их можно потревожить?

— Так они и не запирались.

— Как думаешь, Анна, не обидятся джентльмены, если мы их навестим?

— Заодно передадим приглашение дяди Густава. — С энтузиазмом поддержала подругу Анна.

— Вот, предлог у нас есть. Войцех Каземирович, чтобы не возникло неловкой ситуации, узнайте, принимают ли джентльмены гостей?

— Сию минуту.

Когда дамы вслед за управляющим подошли к летней кухне, из приоткрытой двери послышался громкий смех и хлопок открываемой бутылки шампанского. Поляк улыбнулся и постучал.

— Заходи, открыто! — Раздался зычный голос бывшего гвардейца.

— Добрый вечер панове. — Произнес Каземирович, выглядывая из-за двери. — Тут к вам гости.

— Пусть заходят, какие проблемы? — Соколов, сидя на крае стола уже собрался разлить шампанское по кружкам, когда увидел вошедшую Серафиму, за спиной которой угадывалась стройная фигурка Анны.

— Pardon, madame. — Соколов поставил бутылку на стол, проворно соскочил и кинулся целовать ручки гостьям. Штейнберг немного запоздал, и ему пришлось ждать своей очереди. В тесном помещении этикет приветствия несколько затянулся, однако это не вызвало никаких возражений ни с одой стороны.

— По какому поводу банкет? — Спросила Серафима, с удивлением осматривая помещение летней кухни, заваленное бочками, мешками, деревянными ящиками и какими-то шкурами. Над плитой в ряд висели медные котлы, а на единственном столе красовались торговые весы, и возвышалась непонятная горка, накрытая полотенцем, возле которой стояла открытая бутылка шампанского и две бронзовые кружки. Довершали картину Виктор и Генрих, в холщевых портах, длиннополых крестьянских рубахах и тапках на босу ногу, что вызвало невольную улыбку на лице хозяйки.

— Решили отметить окончание работ бокалом шампанского. — Поспешил внести ясность Штейнберг. — Приносим извинения, за беспорядок и наш внешний вид.

— Пожалуйста, осторожней, — заботливо предупредил Соколов, — можно ненароком испачкаться, мы только что закончили работы и еще не убирались. К сожалению, не могу вам предложить присесть, те два стула, что есть в наличии, не достойны такой чести.

— Господа, мы не хотели вам мешать, — подала голос Анна, — зашли только сказать, что Генрих Карлович может посетить ювелирную школу в любое удобное время.

— Спасибо. — Генрих отвесил легкий поклон в сторону Анны. — Вы нам не и могли помешать, поскольку мы уже закончили свои работы. Завтра приведем помещение в порядок и сдадим Войцеху Каземировичу в надлежащем виде.

— Если окончание работ отмечают шампанским, значит, вы добились определенных успехов. — Логично предположила Казанцева. — Не поделитесь с нами своими результатами, или это секрет?

— От вас никаких секретов нет. — Заверил дам Штейнберг. — А результат под полотенцем на столе.

— Можно взглянуть?

— Конечно.

Казанцева прошла к столу и аккуратно сняла полотенце, под которым скрывалась небольшая пирамида, сложенная из красивых ярко желтых кирпичиков. Сзади неслышно подошла Анна и взяла подругу за руку. Так они стояли некоторое время, заворожено созерцая гору «золота». Наконец, Серафима не выдержала и взяла в руки один «кирпичик». Она осмотрела его со всех сторон, прочитала надписи, понюхала, с удовольствием ощутив насыщенный сосновый аромат, и повернулась лицом, к стоявшим у двери мужчинам.

— Господа, это мыло? — Удивленно спросила она, не веря своим глазам.

— Самое настоящее. — Поспешил заверить ее Штейнберг.

— Я хочу помыть руки, но мне жаль портить такую красоту. У вас нет обрезков?

Мужчины засуетились, тут же появился тазик, кувшин с водой и шарик, слепленный из обрезков. Вымыв руки, она приложила их ладонями к лицу и, глубоко вздохнув, вновь ощутила чарующий аромат соснового леса.

— Господа, как вам удалось создать такое чудо?

— Это все Генрих…

В это время дверь открылась, и появился управляющий.

— Ужин будет готов через десять минут. — Доложил он с порога.

— Кое-что придется изменить, Войцех Каземирович. Ужин будет на четыре персоны. Господа, надеюсь, вы не откажитесь от приглашения на ужин?

— Помилуйте, Серафима Дмитриевна, — возмутился Соколов, разведя руки в стороны, — но не в этих же, лохмотьях? Нам нужно полчаса, чтобы привести себя в порядок.

— Думаю, полчаса мы можем подождать. — Заявила Анна, смывая намыленные руки и беря полотенце, заботливо поданное Германом.

— Надеюсь, на кухне уже знают гастрономические пристрастия наших постояльцев? — Обратилась Казанцева к управляющему.

— Так точно. — По-военному заверил хозяйку старый поляк. — Пиво тоже подавать, они постоянно к ужину заказывают пиво.

— Сегодня сделают исключение. — Отрезала Казанцева. — Пиво заменишь шампанским. Пошлешь кого-нибудь из мальчиков в «Париж», пусть доставят самого лучшего.

— Сколько бутылок?

— По этому вопросу обратись к Виктору Алексеевичу.

— Все понял. Сделаем в лучшем виде.

Пошептавшись с Соколовым, управляющий удалился.

— Господа, как и договаривались, ждем вас через полчаса. Вот там, за ужином, вы все нам и расскажите. Большая просьба, — Казанцева указала на пирамиду из мыла, — захватите всю эту красоту, я хочу, чтобы во время ужина она лежала на нашем столе.

Глава 36. Екатеринбург, 27 мая 1798 года (воскресенье). Окончание

Через полчаса вся компания уже сидела за накрытым столом, в центре которого возвышалась «золотая» пирамида.

— Вы уже успели выпить за удачное завершение работ? — Спросила хозяйка.

— Бог с вами, Серафима Дмитриевна, нам едва хватило времени помыться и переодеться.

— А куда вы дели открытую бутылку, Виктор Алексеевич? — Улыбаясь, спросила Казанцева.

— Ваш управляющий обещал о ней позаботиться. — С показным сожалением сказал Соколов.

— Тогда все в порядке, Войцех Каземирович всегда выполняет свои обещания. — Успокоила его хозяйка под всеобщий смех. — Разливайте господин гвардии капитан и приступим к ужину, пока все не остыло.

Выпив по бокалу шампанского и сытно поужинав, компания приступила к чаепитию, за которым велась неспешная беседа.

— Господа, прежде чем вы расскажите, как вам удалось за три дня создать такое чудо, я хотела бы спросить, почему вы занялись варкой мыла?

— Это идея Генриха, — сказал Соколов, — только он сможет ответить на этот вопрос.

— Мы вас слушаем, Генрих Карлович. — Обратилась к Штейнбергу Казанцева.

— В прошлый раз вы случайно обмолвились,