Вдруг к младшему лейтенанту милиции курившему у машины,нерешительно шагнула девочка лет шестнадцати.

– Извините, вот к кому мне можно обратиться? – тихо спросилаона.

– По какому вопросу? – Младший лейтенант лениво огляделтощенькую фигурку на метровых «платформах».

– По поводу убитого.

– Это к следователю, – кивнул лейтенант на дверь подъезда, –сейчас выйдет следователь, к нему и обращайтесь.

– А как я его узнаю? – спросила девочка еще тише.

– Стойте здесь. Выйдет он, я покажу.

Было видно, что девочка очень волнуется. Тихий робкий голосникак не вязался с ядовито-зеленой юбчонкой до пупа, ярко-розовой майкой,больше похожей на узенький лифчик, с тонной косметики на детском лице.

Два милиционера вывели Инну. Она быстро прошла к машине,опустив голову и стараясь ни на кого не смотреть.

Небольшая толпа загудела чуть громче.

– Расходитесь, расходитесь, граждане! – прикрикнул младшийлейтенант и кивнул девочке. – Вон он, следователь.

Девочка подошла к невысокому пожилому человеку в штатском.

– Здравствуйте, я хочу сказать…

– Да, я вас слушаю.

– Я вчера вечером видела, как Станислав Михайлович… ну,убитый Зелинский, стоял в подъезде у лифта и разговаривал с каким-то человеком.

– Фамилия? – быстро спросил следователь.

– Чья? – растерялась девочка. – Я не знаю… Я его впервыевидела.

– Да ваша, ваша, – следователь поморщился.

– Я в этом доме живу, в квартире напротив. Лукьянова мояфамилия. Ирина Анатольевна Лукьянова. – Девочка заговорила быстро, будтобоялась, что следователь не дослушает и уедет. – Я видела, как СтаниславМихайлович вчера вечером разговаривал у лифта с парнем… Они очень напряженноговорили. Я даже разобрала несколько фраз, случайно. Что-то насчет выясненияотношений. И еще, я точно слышала, как Станислав Михайлович сказал: «Слушай,может, ты псих? Так себя не ведут». Дословно не помню, но что-то в этом роде.Знаете, они стояли так, будто сейчас подерутся.

– Подождите, не тараторьте так, – перебил ее следователь, –вы в какой квартире живете?

– Ну я же сказала, напротив! В тридцать первой!

Оперативники уже успели побеседовать с соседями. Никтоничего не слышал и не видел. Ночью было тихо. Откуда взялась эта пигалица вядовито-зеленой юбке?

В тридцать первую квартиру заходили, однако никакой девчонкитам не было. Следователю прокуратуры совсем не хотелось, чтобы рядовая«бытовуха» распухла в нечто более сложное и серьезное. Но выслушать изапротоколировать показания непрошеной свидетельницы он обязан.

* * *

В машине полетело сцепление, но Володя не стал чинить, небыло сейчас на это времени. Нельзя больше тянуть. Хватит.

Целый день он провел в ожидании у дома маленькой блондинки.Но она не появилась. Сквозняка он тоже не видел. Впрочем, несколько раз емупришлось отлучиться со своего поста. Бдительные дворовые старушки стали на негоподозрительно коситься, или ему показалось? Потом какой-то мальчишка несколькораз, посвистывая, прошел мимо, туда-обратно, и откровенно глазел на Володю. Илиопять показалось?

Он никак не мог найти в этом старом дворе удобныйнаблюдательный пункт. Прятался между «ракушками», но оттуда плохопросматривался подъезд, а потом пришел автовладелец и прямым текстов спросил:

– Ты здесь чего крутишься, мужик?

Пришлось отойти.

Все было нехорошо – стоять просто так или даже сидеть целыйдень на лавочке у качелей. Люди стали подозрительны и осторожны. Боятсяугонщиков машин, квартирных воров, маньяков. Лучше не привлекать к себевнимания.

Да, возможно, он и упустил сегодня Сквозняка. Вечером былоособенно обидно оставить пост, двор опустел, и следить можно было спокойно, невызывая ничьих подозрений. Володя сам не заметил, что давно ночь и метрозакрыто. Он привык не зависеть от метро, машина была всегда под рукой. А теперьвот сломалась…

Однако вряд ли Сквозняк появится во дворе глубокой ночью. Онведь тоже спит иногда… Володя стал размышлять, стоит ли взять такси иотправиться домой, поспать, или провести ночь где-нибудь поблизости, не тратитьденьги и время, перетерпеть бессонницу, чтобы завтра начать все сначала.

От голода побаливал желудок. Володя направился к площадиБелорусского вокзала. Там работают круглосуточные палатки, есть горячиебутерброды и кофе. Надо поесть. А дальше видно будет.

Когда он стоял у ларька, ел горячий бутерброд и прихлебывалкофе с молоком, к нему вдруг подошел поддатый пацан лет восемнадцати. Даже неподошел, а как будто вырос из-под земли, встал перед ним, почти вплотную, дышав лицо крепким перегаром, и тихо спросил:

– Слышь, мужик, тебе пушка нужна? Володя вздрогнул отнеожиданности, оглядел парнишку, ничего подозрительного в его облике необнаружил и осторожно кивнул:

– Покажи.

Новенький, в заводской смазке «ПМ» был завернут в дрануюмужскую майку, а сверху – в полиэтиленовый пакет. К пистолету прилагаласьмаленькая жестянка с пульками, всего двенадцать штук. Вполне достаточно.

– Сколько? – спросил Володя.

– Двести, – ответил продавец.

Это было очень дешево. А главное, две стодолларовые купюры,как нарочно, лежали в нагрудном кармане ковбойки. Володя расплатился, спряталсверток в небольшую спортивную сумку, которая висела у него на плече, ибутерброд доедал уже на ходу. Лучше было уйти поскорей от ларька. На Володю июного продавца уже косилась совершенно трезвым глазом очень грязная и пьяная свиду бомжиха. Продавец, получив деньги, моментально испарился.

– Мужчина! – прокричала бомжиха Володе вслед. – Мужчина, дайпокурить! Слышь, курить хочу, умираю!

Володя, не оглядываясь, ускорил шаг.

Теперь все просто. Надо только обстрелять оружие. Лучшевсего это сделать в Серебряном бору. Сейчас три. Троллейбусы начинают ходить вшесть. Отсюда до Серебряного бора идет двенадцатый номер. Можно дойти до скверау Дома пионеров, подремать там на какой-нибудь укромной скамеечке до шести.Хотя вряд ли он сейчас сумеет уснуть. Слишком уж близка развязка.

Володя удивился, почему так долго тянул с пистолетом, будтонарочно сам все усложнял и путал, оттягивал решительный момент, зачем-то хотелпредупредить блондинку, которая так похожа на его бабушку в молодости. Зачем?Разве она поверит? А если поверит, что сможет сделать?