что было использовано против меня, то от моего признания ничего не изменится. А если нет, то в крайнем случае она узнает мою тайну, как я знаю её. Баш на баш, как говорили у нас в приюте. Вряд ли у меня будет ещё одна возможность разговорить реального участника событий.

– Ладно, если это такая тайна, тогда вопрос попроще. Когда я искала материалы для выступления, наткнулась на работы вашей однокурсницы, Исабель Бланко. Она блестяще училась, у неё были интересные проекты, а потом она внезапно исчезла из списков. Она повторила вашу судьбу? Стала чьей-то содерж… Простите, подругой? – поправилась я, заметив, как неприятно это слово собеседнице.

– Я помню Исабель. Она действительно очень хорошо училась и была душой курса. Но никому не известно, что с ней случилось. Она просто исчезла. На третьем курсе не вернулась после новогодних каникул.

– Да вы что?! Может, какая-нибудь любовная драма? Ну, вы знаете, мы, девушки, иногда придаём слишком большое значение чувствам. Может, она с кем-то встречалась, а потом поссорилась?

– Честно говоря, мы не были с ней особенно близки. Я к тому времени уже увлеклась Винченцо и больше старалась справиться со своими чувствами, чем глядела по сторонам. Мне казалось, что она была со всеми ровна. С Хосе де ла Риасом разве что они больше времени проводили. Чудесный был мальчик. Ну и парень, когда повзрослел. Вместе засиживались над проектами в лаборатории. Но мне кажется, между ними не было искр. Просто дружба.

– То есть он мог знать, куда она уехала?

– Нет, я же говорю, никто не знает. Наш куратор очень расстраивался тогда. Просто сам не свой ходил. Он был совсем молодой, только магистратуру закончил, а тут такое чрезвычайное происшествие, чуть ли не впервые в Академии. К тому же он был руководителем её курсового проекта. Запросы везде слал, из всех душу вытряхнул. Очень старался её найти, но всё бесполезно. Её признали погибшей. Очень жаль.

– А кто был вашим куратором? – Я встретила настороженный взгляд библиотекарши и изобразила неуёмное любопытство: – Ну мне интересно! Это же такая трагедия! Может, он расскажет больше. Если я смогу его найти.

– Отчего же не найти. Он и ваш куратор. Дон Дженаро. – Донья Роза роняла слова, как камешки.

– Дон Дженаро?..

Нет, я не могла в это поверить. Выходит, мой отец – дон Дженаро?.. Всё выходило совсем не так, как я думала. Я совершенно растерялась.

– Она же не погибла, да? У неё была причина уехать? – сурово спросила донья Роза. Как библиотекарша у студентки, потерявшей редкую книгу.

И я снова растерялась:

– Я… не знаю. Я не уверена.

– Бедная девочка. Ведь Исабель уже нет в живых? Она бы не позволила тебе сюда приехать.

– Я даже не уверена, что она – Исабель, – повинилась я.

– Я всегда считала её умной девушкой. Она поступила правильно. И ты уезжай.

– Но почему?! Зачем кому-то меня убивать?

Лицо доньи Розы побледнело и заострилось.

– Уже пытались? Сьерра Лара, покиньте помещение! О вашем неподобающем поведении будет доложено ректору! – гаркнула она и тихо добавила: – Уезжай. Иначе будет хуже.

Я вышла. Судя по выражению лица и поведению, донью Розу напугали мои последние слова. И испугалась она не за меня. За себя. Она испугалась не когда узнала, чья я дочь, а когда поняла, что на меня покушались. Ей точно известно, чьих это рук дело, но она не расскажет. Скорее всего, потому что не хочет стать следующей жертвой.

Итак, что мы имеем?

Никто не знал, что случилось с Исабель. Никто, кроме того, кто знал её секрет. Тот, от кого она пряталась. Ведь это же было очевидно! Я думала, что маму выгнали из Академии и родные отказались от неё, потому что она оказалась одна, с ребёнком на руках и с чужим именем. Но на самом деле она сама сбежала и к родным, скорее всего, за помощью даже не обращалась, потому что не верила, что они смогут защитить её и меня. Именно поэтому она не записала меня при рождении – чтобы никто не мог узнать дату.

А я взяла и разболтала.

– …О, Выскочка! Тебя ещё не выгнали?

Я так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как чуть не вписалась в Каталину де ла Форго. Её тон содержал такое количество яда, что я усомнилась в том, что у драконов нет ядовитых зубов.

– Нет, но ещё не вечер, – успокоила я её и пошла дальше.

Сьерра де ла Форго – последняя, с кем я хотела бы сейчас общаться.

В голове мелькнула какая-то мысль, но сбежала, потому что в меня влетел радостный Рик.

– Привет! – Он закружил меня. – Представляешь, меня приняли в Хранители!

Он опустил меня на землю, расстегнул рубашку и отогнул её, хвастаясь ещё воспалённой татуировкой.

– Ничего себе! – восхитилась я. – Вот это да!

– Я – первый бескрылый дракон, который стал Хранителем! – Он потащил меня от корпусов, в сторону выхода из парка. – Это нужно отпраздновать!

Я закивала:

– Нужно Марте сказать.

– Уже сказал, – успокоил меня Рик. – И Валентино тоже будет. Марта теперь без него никуда.

– Им очень повезло. Обоим.

– Да. Редкое везение. Особенно для Марты. Конечно, Тин – не Диего де ла Ньетто, но тоже очень неплохой вариант.

– Мы с ней разговаривали, она рассказывала, что он ей тоже нравился…

– Конечно, нравился, – согласился Рик. – Кому же он не нравится.

– Ты не веришь в искренность их чувств? – уловила я из его тона.

– Почему? – удивился Рикардо. – Верю. Чувства там безусловно есть.

Между строк звучало непроизнесённое «Вопрос, какие это чувства?» С другой стороны, ну пусть думает, что хочет!

– А ты с кем ходил на Бал?

– Она с моего курса, но вряд ли ты её знаешь, – отмахнулся мой спутник. – Её зовут Мария. Она, кстати, тоже будет в таверне. Она…

Мы дошли до границы кампуса. Рик рассказывал про свою девушку, но я слушала вполуха. В голове, где-то в глубине сознания, билась и тревожила та самая неоформившаяся мысль, которую спугнул Рик.

…Наверное, ему тяжело верить в любовь, когда с его матерью так поступили… Хотя я не знаю наверняка, как именно поступили с его матерью. Вдруг я ошибаюсь так же в причинах её бегства?

– Рик, прости за