Егор сразу понял, о ком идёт речь, поэтому ничего не стал уточнять и после недолгого раздумья ответил:

— Скорее всего, нет. Он рано или поздно затеет свою игру. Сталин — большой мастак различных интриг, иначе никогда бы в жизни не долез туда, где был. Да и вообще, как только он освоится, то схавает нас обоих и даже не заметит.

Юрий Андреевич хмыкнул и кивнул, явно соглашаясь с услышанным.

— Я тоже так думаю. Пусть пока набирается опыта, а там посмотрим.

Они опять надолго замолчали, и уже возле самого штаба Егор лениво сказал:

— Смотри, заделали наконец эту яму. А почему только одну? Вон там, дальше, такая же…

Действительно, на месте глубокого провала посередине дороги темнела свежеуложенная брусчатка.

Юрий Андреевич взглянул на него, отвлекаясь от своих размышлений, потом привстал, пытаясь разглядеть что-то впереди, но в этот момент их экипаж поравнялся с отремонтированным участком дороги и раздался оглушительный мощный взрыв, от которого тут же вылетели стёкла ближайших домов.

Экипаж разорвало на части, а куски тел трёх человек и лошади разбросало по округе.

Графа Белова и графа Иванова похоронили с воинскими почестями в Лазаревском некрополе Александро-Невской лавры. Несмотря на титулы и известность, которую оба приобрели в Санкт-Петербурге, проводить их в последний путь пришло совсем немного людей. Помимо вдовы графа Иванова и графинь Беловых, тут были поручик Ширяев, поручик фон Медем, получивший свой чин буквально на днях, титулярный советник Зимин, хорунжий Халин, десяток крепких парней из спецназа и одна молодая баронесса, пожелавшая скрыть лицо под густой чёрной вуалью.

Правда, перед самым погребением людей неожиданно стало гораздо больше. Полсотни казаков из Собственного Его Императорского Величества конвоя быстро рассредоточились по кладбищу, и к пустой пока ещё могиле неторопливо приблизилась целая процессия царственных особ с многочисленной свитой.

Император и Самодержец Всероссийский долго молча стоял над гробом графа Белова, затем повернулся и так же, не говоря ни слова, медленно зашагал к выходу.

Иосиф Джугашвили что-то быстро писал, сидя за маленьким столом в своей крохотной одноместной комнате, когда дверь распахнулась и один из охранников буквально влетел в помещение.

— Быстро за мной. Тебя графиня Иванова видеть желает. Скорее, чего копаешься?

Иосиф Виссарионович отложил перо и встал из-за стола. Дорога не заняла много времени. Графиня ожидала его в небольшом кабинете на первом этаже. Тут же находился и комендант лагеря штабс-капитан Юрченко, но стоило Сталину войти, как молодая женщина в чёрном до пят плаще и с траурной вуалью на лице повернулась к коменданту и попросила:

— Оставьте нас, штабс-капитан. И проследите, пожалуйста, чтобы нам не мешали. Дело государственной важности.

— Не извольте беспокоиться, ваше сиятельство, — Юрченко поспешно вышел из комнаты и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Графиня сняла вуаль и небрежно бросила её на стол. Девушка была красива. Её не портили даже красные, слегка опухшие от слёз глаза. Она медленно достала из кармана плаща тёмно-синий берет с красной звездой, расправила его и надела себе на голову. Затем расстегнула плащ и небрежно сбросила его на стул. Привычным движением девушка оправила складки на гимнастёрке и вскинула руку к виску в воинском приветствии.

— Товарищ Верховный главнокомандующий, прибыла сержант государственной безопасности Иванова.

Иосиф Виссарионович с интересом оглядел её непривычного вида форму с непонятными знаками различий, отметил новенькую медаль на груди и остановился на неприлично короткой юбке, из-под которой виднелись стройные ноги в модных лакированных сапожках, декорированных вставками из белой кожи с мелким бисером. Кавказский темперамент будущего вождя народов не позволил взгляду долго рассматривать сапоги, и внимание снова привлекли ноги. Лена истолковала его интерес по-своему:

— Прошу прощения за неуставную обувь, но ничего более подходящего не нашлось.

Он с трудом заставил себя поднять взгляд на её лицо и спросил:

— Почему вы назвали меня Верховным главнокомандующим? И что это за одежда на вас?

— Это долгая история, Иосиф Виссарионович. Разрешите предложить вам прогуляться по территории — там нас не смогут подслушать.

Эпилог

Ярко светило солнце, и тёплый ласковый ветер приятно щекотал лицо. Вокруг расстилалось целое море высокой травы, а напротив снова стояла Юля в своём убогом сарафане. Егор почувствовал, как губы сами собой расплываются в широкой счастливой улыбке.

— Похоже, мы опять в Польше, соколик, — Юля огляделась по сторонам и ловко сплюнула сквозь зубы.

— Скорее всего, — согласился Егор. — Привет, Юля!

— Соскучился, фраерок?

— Есть немного… — ухмыльнулся Егор. — Что делать будем, Юлия Андреевна?

— Побежали! — воскликнула Юля и легко сорвалась с места. Егору стоило немалых трудов нагнать её.

— Куда ты так ломишься?

— Теперь всё по-другому будет! — она, не сбавляя темпа, повернулась к нему и задорно подмигнула. — Все живы останутся: и мусорок этот молодой в участке, и Вацлав, и пацаны наши из отряда. А зауряд-прапорщику я сразу по печени дам вместо приветствия. И одним фон Боком я теперь точно не ограничусь. Ни один генерал эту литургию не переживёт — отвечаю! Я вообще фашистам этим теперь такой геноцид устрою, что они при одном слове «Смоленск» заикаться начнут и к мамочке проситься…

Впереди на узкой тропинке возникли три знакомые фигуры.

Юля остановилась и, не удержавшись, громко выматерилась.

— Я тоже рад вас видеть, Юлия Андреевна, — лучезарно улыбнулся Коргин. — Егор Николаевич, моё почтение.

— Ты ж вроде как улетел, Никита? — Юля не спеша подошла к ним, виновато взглянула на Арацину и развела руками. — Ну, в общем, так вот…

— Ага, улетел! — саркастически хмыкнул пришелец. — Это они тоже предусмотрели. Ну ничего, будем думать…

— Ребята, давайте через часок встретимся и продолжим? Спешу я, — Юля попробовала обойти их по полю, но внезапно остановилась.

Егор тоже попытался сделать шаг, но не смог пошевелиться.

— Оно тебе надо? — удивился Коргин. — Ты ведь даже его не знаешь…

— Да похер на это. Пусти. Я же сказал — вернусь.

— Ну ты как ребёнок, право слово, — Коргин взглянул на принца, и тот исчез.

Отсутствовал он буквально пару секунд, а когда появился вновь, то достал белоснежный платок и нежно протёр лезвие своего клинка от свежей крови. Затем повторил свой фокус с невидимыми ножнами, и у Егора снова мелькнула мысль: «Прикольная штука. Надо бы расспросить принца поподробнее. Только пошлёт он меня, наверное…»

— Ты всё правильно понимаешь, твоё сиятельство, — раздался в