Между тем по приказу принявшего командование Пьера задние якоря были обрублены и судно приведено в некоторый порядок. Ветер совсем стих, опасность миновала.

– Куда мы идем? – спросил Дрейф.

– Течение несет нас к мысу Каренахо, – отвечал Легран. – На берегу прикреплены в трех местах канаты. Если удастся обогнуть мыс, мы благополучно бросим якорь.

– Без тебя мы погибли бы, брат.

– Полно, ты шутишь. Кроме того, эта мысль принадлежала не мне, а Филиппу, я только последовал за ним.

– Хорошо, отныне я в долгу у всей вашей троицы, ведь и храбрый Питриан тоже здесь?

– Еще бы! Без него Филипп не оказался бы на корабле. Он уже тонул, и Питриан спас его, рискуя собственной жизнью.

Начинало светать. На берегу виднелась толпа мужчин и женщин, которые приветствовали подплывающих. Они хлопали в ладоши и с громкими криками бросали в воздух шляпы. Но радость была преждевременной. Матросы, тянувшие линь, вдруг попадали навзничь, команда издала крик отчаяния: линь лопнул.

– Быстро! – закричал Пьер. – Бросайте якорь!

Можно было услышать прерывистое дыхание всех собравшихся на берегу людей, до того глубокая воцарилась тишина.

Якорь упал. Наступила критическая минута. Судно продолжало быстро приближаться к берегу, но скорость его мало-помалу уменьшалась. Потом оно остановилось и медленно развернулось. Якорь держал, судно было спасено. Команда закричала радостное «ура», на которое ответили восклицания с берега.

– Славное судно, дружище, – заметил Пьер, – жаль было бы потерять его.

– Его построил Монбар, – с гордостью сказал Дрейф, – а он знает толк в этом деле.

Теперь рассказ снова переносит нас в гостиницу. Около полудня Корник, ее хозяин, вышел на порог и стоял, печально взирая на опустошения, произведенные ураганом. Достойный трактирщик не преминул запереться на все засовы и всю ночь дрожал от страха, пока бушевала стихия. И теперь зрелище, представшее его глазам, не только изумляло, но и пугало его. Он думал об ужасных опасностях, которым мог бы подвергнуться, если бы столь предусмотрительно не затаился в доме.

Пробило половину первого, и почти в ту же минуту в гостиницу вошли шестеро моряков. Точнее сказать, не вошли, а ворвались, да так стремительно, что чуть было не сшибли с ног Корника. Однако он не рассердился, напротив, громко расхохотался и, с трудом восстановив равновесие, крикнул нескольким слугам, блуждавшим, как тени, по зале:

– Ну-ка, живо вина этим господам!

«Эти господа» оказались малыми самой мошеннической наружности, с резкими и слегка нетрезвыми движениями, в оборванной одежде, но из их карманов раздавался очень приятный серебристый звук. Корник не ошибся относительно прибывших. Он довольно потер руки и пробормотал себе под нос:

– Кайманы сошли на берег, вот и славно.

Матросы сели за стол и начали пить, разговаривая на повышенных тонах все одновременно.

После этих матросов пришли другие, потом еще и еще, так что зала быстро заполнилась и поднялся страшный шум. Более полутора сотен авантюристов набилось в помещение, где могли вместиться только шестьдесят. Но они так ловко расселись возле столов и стойки, что среди залы еще оставалось достаточно пространства для прохода трактирщика и слуг, которые сломя голову носились от одного стола к другому и не знали, чьи приказания слушать. Корник собственноручно откупоривал бутылки и не считал для себя унизительным наполнять стаканы своих посетителей.

Скоро толпа в зале сделалась настолько плотной, что, как разливающееся море, волны посетителей залили и смежные комнаты. Марсиаль и Агуир, еще не привыкшие – по крайней мере первый – к привычкам авантюристов, с трудом пробрались к концу длинного стола, уже занятого двенадцатью флибустьерами: покуривая трубки, они играли в кости на пригоршни золота, которые то и дело вынимали из своих глубоких, как пропасть, карманов.

Марсиаль с любопытством смотрел на странное зрелище, представшее его глазам, и не обращал внимания на замечания своего товарища, пенявшего на то, что стакан его остается полным.

Между тем веселье становилось все громче, вино и ром разгорячили головы, гневные и вызывающие крики начинали примешиваться к хохоту и веселым песням. Здесь и там затевались драки, которые Корнику и его слугам все с большим трудом удавалось погасить.

В это время красивый молодой человек лет двадцати восьми, с надменным и одновременно насмешливым лицом, вошел в залу. Он был одет чрезвычайно щеголевато. Золотая фанфаронка опоясывала его залихватски надетую набекрень шляпу, украшенную дорогими перьями. Правая рука молодого человека, белая и аристократичная, лежала на эфесе шпаги, почти закрытая волнами богатых кружев.

Вошедший бросил гордый взгляд вокруг, как бы отыскивая кого-то. Потом, грубо отталкивая попадавшихся на его пути матросов, которые – отдадим им справедливость – спешили потесниться по первому требованию, решительно подошел к тому столу, где сидели Марсиаль и Агуир. Сев, молодой человек наклонился к играющим и воскликнул.

– Э! Да здесь, кажется, дым коромыслом, ей-богу! И я хочу участвовать.

– Да-да! – воскликнули несколько авантюристов, весело подняв голову. – Это вы, кавалер? Добро пожаловать!

– Давно ты здесь? – поинтересовался кто-то.

– С час. Я оставил свое судно в Пор-Марго и пришел сюда.

– Браво! Успешно прошла твоя экспедиция?

– Еще бы! Ведь испанцы – наши банкиры, – сказал он, смеясь.

– Итак, ты богат?

– Как четыре генеральных откупщика.

– Раз так, ты пришел кстати, – заметил один из игроков, – этот демон Нантэ поклялся обобрать нас. Посмотри, капитан, что перед ним.

– Ба-а! – воскликнул Нантэ с громким хохотом, небрежно перебирая золотые монеты. – Это еще пустяки, я надеюсь утроить выигрыш.

– Посмотрим, – ответил молодой человек, которого назвали кавалером и капитаном.

– Когда же ты начнешь, капитан? – продолжал Нантэ.

– Сейчас, – ответил тот и, положив руку на плечо Марсиаля, тихо сказал ему: – Уйдите-ка отсюда, дружище.

Молодой человек вздрогнул при этом прикосновении, но не тронулся с места. Капитан подождал с минуту.

– Разве вы глухи, друг мой? – Он снова положил руку на плечо Марсиаля.

Марсиаль обернулся, взглянул прямо в лицо капитану и ответил:

– Нет.

– Хорошо, – сказал капитан, крутя усы, – вы не глухи. Я рад за вас. Но если так, почему же вы не встаете?

– Потому что, вероятно, мне не угодно, – сухо ответил Марсиаль.

– Что? – произнес капитан, нахмурив брови. – Это гораздо смешнее, чем я предполагал.

– Вы думаете?