только по имени. Вероятно, и они его так же. Поэтому здороваться никто не спешил.

Грегори проводил их взглядом и потом еще несколько минут тупо пялился в закрывшуюся за магами дверь.

Гильдия… Он давно не чувствовал себя там своим. Да что там, никогда не чувствовал, если начистоту. Только раньше считал себя выше каких-то там гильдейцев. А теперь многое бы отдал, чтобы стать равным тем, кого прежде называл «какими-то там».

Усмехнувшись собственным мыслям, Грегори покачал головой и, скрестив руки на груди, уставился себе под ноги. Поддел носком ботинка мелкий камешек, потом еще один…

Как все, однако, меняется. Кем он видел себя в этом возрасте пару лет назад? Главным целителем Центрального госпиталя, не меньше. Собственно, уже тогда начальник прочил ему свою должность, говорил, мол, сам не молодеет, но у Грега пока объективно мало опыта, еще год-два, максимум три — и все будет. Должность, возможности, власть...

Один пожар, и жизнь перевернулась с ног на голову. Да что там, совершила кульбит по косогору и сломала позвоночник.

Один пожар, одна ночь, одна жизнь…

— Хм-хм, Грегори?

Он так задумался, что не заметил, как к нему подошли. Был бы дар, возможно, почувствовал бы.

Грег вскинул голову.

Старик Бирн стоял буквально в полушаге от него. Как всегда, в своей старомодной хламиде. Доброжелательная улыбка, сочувствующий взгляд.

Захотелось закатить глаза. Вот только не сочувствие, хватит с него и его, и жалости.

Интересно, чем, по мнению старого целителя, Грег тут занимался, подпирая забор под зданием Гильдии магов, ностальгировал о былых способностях? А он, черт их всех дери, именно это и делал. И жалел себя, да. Опять.

— Здравствуйте. — Грегори даже выдавил из себя улыбку.

Пожилой маг приблизился еще на четверть шага, заглянул в глаза.

— Как себя чувствуете? Кошмары больше не мучают?

Грег уже открыл было рот, чтобы ответить, как захлопнул его обратно. А ведь и правда не мучают, он сам это только что понял.

Бирн вежливо-вопросительно приподнял седые брови, показывая, что все еще ожидает ответа.

Грегори качнул головой и на этот раз улыбнулся искреннее.

— Все хорошо. Я приду к вам в конце месяца, как обычно.

Старик заморгал белесыми ресницами, вглядываясь в его лицо. Грег в ответ смотрел прямо и открыто. И, по его мнению, с ним и правда все было хорошо. Ну, не считая ностальгии и тому подобного. Кошмары действительно исчезли, Эль как истинный черный маг прогнала все порождения ночи одним своим присутствием.

Однако Бирн не выглядел довольным.

— Вы рано смирились, Грегори, — покачал он круглой головой с редкой порослью совершенно белых волос. — Никогда не надо отчаиваться раньше времени, никогда.

И вид у старикана был при этом такой участвующий, что Грегу стало не по себе. Какое же у него было лицо, когда тот подошел? Неужели настолько жалкое?

— Я не смирился, — заверил Грег, желая поскорее закончить этот неприятный разговор.

Бирн потоптался рядом еще пару секунд и наконец направился своей дорогой — в каморку целителя, спрятанную от лишних глаз широкой пристройкой к основному зданию гильдии.

— Ты меня ждешь? — Сбежавшая с крыльца Эль широко и искренне улыбалась.

Грег криво улыбнулся в ответ.

— Нет, конечно. Но ты тоже сойдешь.

Кардинес усмехнулась, оценив шутку, и, подойдя ближе, обвила его локоть руками.

— Вэйд требует отчет о проделанной на кладбище работе, а я так мертвецки устала, — пожаловалась она и со вздохом положила голову ему на плечо. Правда, быстро спохватилась, что их могут увидеть, и тут же снова выпрямилась.

Грегори понимающе хмыкнул.

— Пошли домой, что ли?..

Глава 30

Проспав несколько часов, Элинор проснулась под вечер, когда комнату уже заливал оранжевый свет заходящего солнца. И проснулась не без посторонней помощи: на ее лицо опустилась записка. Эль вздрогнула и распахнула глаза.

Диана: «Как давно ты общалась со своим отцом?»

Ни «привет», ни «как дела», а сразу с места в карьер.

Сев на кровати, Элинор замерла, не моргая вглядываясь в текст. Потом на всякий случай перечитала. Дважды. Нет, ей не показалось, подруга имела в виду именно то, что имела в виду.

А когда информация дошла до еще сонного мозга в полной мере, Эль обдало ледяной волной страха с головы до пят. Второпях выпутавшись из обкрутившей ее поперек тела простыни, она отшвырнула постельное белье в сторону и бегом бросилась к столу — за пером.

«Что случилось?!» — написала размашисто и тут же отправила.

Дома что-то произошло, а ей не сообщили? С отцом? С матерью? С сестрой или братом? С бабушкой или дядей?

Вариантов было много, и каждый из них пугал не меньше другого. И все же, если отец должен был ей о чем-то сообщить, значит, что-то стряслось не с ним…

Ну же, Ди!

К счастью, Диана не заставила себя долго ждать, и новый листок прилетел уже через минуту мучительного ожидания.

«Выдохни, все хорошо».

И все? Эль едва не зарычала от досады и даже перевернула бумагу, чтобы заглянуть на ее обратную сторону: вдруг там продолжение.

— Ди, мать твою, — прошипела Элинор и уже занесла руку с пером над листком, чтобы немедленно потребовать объяснений, как подруга успела ее опередить.

«Прости, не подумала, как это может прозвучать, — писала Диана, и ровный аккуратный почерк только подтверждал ее слова: когда нервничают, пишут не так. — У твоих родных все в порядке, насколько я знаю. А я знаю, поверь. Так когда ты в последний раз общалась с родителями? Это просто вопрос».

— Коза, — с облегчением выдохнула Элинор. Это же надо было так напугать…

Отодвинув от стола стул, она опустилась на его сиденье и уже спокойно написала ответ: «Папа писал вчера. Мама — на прошлой неделе. Они меня лишний раз не дергают, ты же знаешь».

Письмо ушло адресату, а Эль поставила локоть на стол и, подперев кулаком щеку, бездумно уставилась в окно. Солнце садилось все ниже, и она взмахнула рукой, включая потолочную лампу. Как раз в этот момент над столом и материализовалась новая записка от Ди.

«Твоего папы нет в городе и, подозреваю, не первый день».

И Эль похолодела во второй раз за несколько минут.

Диана же не думает, что?..

«Ты уверена?»

«Совершенно. У моих вчера в гостях был Приуз. Говорит, лорд Викандер уехал, и пока неизвестно, когда вернется».

Черт, черт, черт…

И все же надежда умирает последней.