— Лорд Блэквуд — мой отец, — говорю я ей. — Технически говоря, ты должна называть меня достопочтенным Закари Блэквудом.

Она отстраняется от меня с издевательским смехом. — Только не ради тебя. И не для всех лордов в стране.

— Даже в постели?

— Нет, пока ты не найдешь способ заставить меня сделать это, нет.

Я ухмыляюсь. — Я найду способ принудить тебя.

— Или я тебя вынужу.

— Ты всегда вынуждаешь меня. Я был вынужден с того момента, как встретил тебя. У тебя убедительное лицо, и убедительный рот, и убедительная…

Она затыкает мне рот поцелуем.

Это эффективный метод.

Если бы только она открыла его раньше.

Глава 52

Возвышенные дураки

Закари

Когда в последний день нашей работы в Спиркресте мистер Эмброуз вызывает нас в свой кабинет, на его лице застыло мрачное выражение, которого я никогда раньше не видела. Мы с Теодорой обмениваемся хмурыми взглядами, но ничего не говорим, когда он предлагает нам сесть в кресла напротив его стола.

— Итак, — говорит он, пощипывая себя за переносицу, словно пытаясь унять головную боль. — С чего бы начать? Ну, начнем с самого простого: как видите, Закари и Теодора, вы — оставшиеся два апостола в программе. Так что поздравляю вас с этим.

— Что случилось с Саем, сэр? — спрашиваю я, нахмурившись.

— Саю предложили стажировку в Novus, и он будет учиться в Америке. Он пришел ко мне на прошлой неделе с новостями и решил отказаться ради справедливости, поскольку не сможет принять оксфордскую стипендию. — Он поднимает руку, чтобы отметить выражения наших лиц. — Благородно с его стороны — я знаю. Не зря Сай всегда был моим любимчиком.

— Любимчиком, сэр? — пробормотал я неодобрительно и, да, с некоторой горечью.

— Конечно. Любой учитель, утверждающий, что у него нет любимчиков, лжет — даже если эта ложь призвана успокоить самолюбие ученика. Итак. Программа. Я, разумеется, получил оба ваших итоговых задания, которые вы, как обычно, сдали в срок. С тех пор я пытаюсь решить дилемму — нет, головоломку — кто должен быть выбран моим апостолом в этом году.

Я бросаю на Теодору косой взгляд. Она кусает нижнюю губу, волнуясь.

Она кажется немного встревоженной — но я знаю, почему мистер Эмброуз ведет себя так странно, и знаю, что в этом нет ее вины.

— Здравый смысл подсказывает, что приз должна получить ты, Теодора. Ты была лидером на протяжении всей программы. Твои работы всегда были невероятно добросовестными, тщательными, хорошо изученными и великолепно написанными. Ты проявила себя как невероятно одаренная в академическом плане девушка, а также целеустремленная, решительная и удивительно стойкая.

Он делает паузу, устремляя на Теодору каменный взгляд.

Я хмурюсь. Все, что он говорит, достаточно мило, но почему это звучит так, будто должно предшествовать важному "но"?

— К сожалению… — Я замираю на своем месте при его словах. — Я был разочарован, обнаружив, что твоя итоговая оценка, хотя и была увлекательным чтением, не соответствовала критериям оценки и не пыталась ответить на поставленный вопрос. Ты даже не представила эссе. Правильно ли я понимаю, что это было сделано намеренно, а не является грубой административной ошибкой?

Он поднимает бровь на Теодору, которая смущенно кивает. — Да, сэр.

Он вздыхает. — Как я и думал.

— Что ты представила? — спрашиваю я, глядя на Теодору.

— Мисс Дорохова представила начальную главу весьма увлекательной, хотя и довольно… буйной истории — воодушевляющего и развратного приключения в открытом море.

Лицо Теодоры стало ярко-розовым.

Мой рот открывается.

— Это не… не пиратский роман? — спрашиваю я, разрываясь между ужасом и изумлением.

— А, я вижу, ты поклонница "Украденной невесты капитана браконьеров", — совершенно серьезным тоном говорит мистер Эмброуз.

— Должна быть, — легкомысленно отвечает Теодора. — Это его книга.

Теперь мистер Эмброуз грозно хмурится. — Ты, конечно, не имеешь в виду, что Закари является ее автором?

— Нет, сэр, — отвечает Теодора. — Я написала ее, а интеллектуальная собственность принадлежит ему.

Я со стоном опускаю лицо на руки.

— Похоже, это сложный личный и, возможно, юридический вопрос, — говорит мистер Эмброуз. — Факт остается фактом: несмотря на то, что это прекрасное чтение — хотя и более смелое, чем те книги, к которым я привык, — твоя работа, Теодора, не может считаться обсуждением заявления, которое тебе дали. А теперь… — Он переводит взгляд с Теодоры на меня, и я опускаю руки на колени, наблюдая за ним. — Я могу только предположить, Теодора, что ты представила это конкретное произведение в надежде, возможно, сорвать свое выступление и позволить Захарию, который находится здесь, стать победителем программы "Апостолы". Я прав в своем предположении?

Она ничего не говорит, но мистер Эмброуз читает ее ответ в молчании с широко раскрытыми глазами.

— Именно так я и думал. Смелый гамбит, несомненно. Могу только представить, что у тебя были веские причины поступить именно так — подарить Закари победу, которой он, без сомнения, отчаянно желал, а ты, в конце концов, была ужасно близки к тому, чтобы вырвать у него эту победу. — Он указывает рукой на меня в учтивом жесте. — Однако я уверен, что вы не могли предположить, что Закари превзойдет тебя на другой арене.

Мы с Теодорой снова обмениваемся взглядами, на этот раз хмурыми.

— Может, Закари и не превзошел тебя в академическом плане, Теодора, но в области самосаботажа он вышел победителем без всяких сомнений. На итоговую аттестацию он представил единственный чистый лист бумаги.

Мистер Эмброуз откидывается на спинку стула, сцепив пальцы и устремив на нас тяжелый взгляд.

— Почему ты… — начала Теодора, ее щеки стали ярко-красными, а глаза гневно вспыхнули голубым.

— Даже не начинай, — отвечаю я, выпрямляясь на своем стуле и отвечая на ее взгляд.

— Спасибо, — буркнул мистер Эмброуз, прервав нас обоих. — Сегодня последний день учебного года, и я занятой человек, у которого есть дела поважнее, чем выслушивать оправдания и аргументы двух влюбленных юных дурачков. Оставьте свои выговоры и уговоры при себе, вы двое. Я долго и тщательно все обдумывал и принял решение, с которым ни у кого из вас не будет возможности поспорить.

Мы смотрим на него, застыв и нервничая в своих креслах.

— В этом году победителя просто не будет. Ни один из ваших портретов не будет висеть в большом зале в качестве Апостола Спиркреста. Вы двое, хотя и являетесь моими самыми многообещающими кандидатами, умудрились нарушить мою программу. Возможно, это благо и бремя обучения столь ярких молодых умов. А может, это риск, на который я пошел, выбрав вас двоих и надеясь, что возвышенная любовь между вами