план вышла западная неотесанность, «напор» и важность изобилия, что только ускорило порочное развитие демократии. Ситуацию усугубили внезапные финансовые перевороты и подъем омерзительного социального класса парвеню, обогатившихся выскочек, что типично для быстро растущей нации, а вдобавок, что самое страшное, хлынули потоки иммигрантов, выродков, не способных ассимилироваться в другой стране, и это стало величайшим бедствием западного мира. На этот опасный и неустойчивый культурный хаос наложилось еще и проклятие эпохи механизмов, склонной благоволить всему грубому и лишенному воображения, при этом действуя против чувствительности и цивилизованности. Первые последствия мы и видим сегодня, хотя лишь будущие поколения познают этот культурный мрак во всей его полноте»26.

Итак, причинами упадка Америки Лавкрафт называет демократию, преобладание количества и денежных средств над качеством, иностранцев и механизацию, и, если честно, я готов с ним согласиться по всем пунктам, кроме третьего. В том же письме он подробнее излагает свои претензии к демократии и особенно к массовой демократии, свойственной его эпохе. Не устраивало Лавкрафта враждебное отношение такой демократии к совершенству. С учетом того, что «мои общественно-политические интересы ограничиваются поддержанием высокого культурного стандарта», выход казался ему (теоретически) простым: установить или признать аристократию культуры, способствующую достижению художественного совершенства.

«Никому нет дела до ныне живущих аристократических семей. Люди желают только поддерживать существующие стандарты мышления, эстетики и поведения, дабы они не опустились до низкого уровня под влиянием господства грубых, корыстных и нечувствительных в эстетическом плане современников, которых легче удовлетворить и которые готовы создать в стране атмосферу, невыносимую для цивилизованных жителей, требующих большего».

Лишь несколько лет спустя Лавкрафт осознает эту проблему во всей ее полноте – в результате сговора демократии и капитализма появилась «массовая культура», а художественное превосходство становилось все менее возможным с экономической точки зрения. Ему понадобится еще какое-то время, чтобы хотя бы в теории разработать модель изменения данной ситуации.

Политика на тот момент увлекала Лавкрафта скорее в качестве теоретической науки, а не анализа текущих событий. Даже в 1928 году он все еще заявлял, что «на самом деле у меня практически отсутствует настоящий интерес к политике»27. В 1924 году он поздравил тетю Лиллиан с избранием Кулиджа28, после чего на протяжении четырех лет не упоминал ни его самого, ни какие-либо иные политические события. Лавкрафт признался, что в 1928 году поддерживал Гувера29, хотя причина такого выбора, как я подозреваю, заключалась в том, что Альфред Э. Смит, кандидат от демократов, был страстным противником сухого закона (Лавкрафт до сих пор высказывался в пользу этого закона, хотя и понимал, как трудно его исполнять) и предлагал изменить принятые в начале десятилетия правила об ограничении иммиграции.

Лавкрафта порицали за то, что он оставил без внимания обвал фондового рынка в октябре 1929 года, однако последствия депрессии проявились в полной мере лишь спустя несколько лет. На редакторской деятельности Лавкрафта случившееся, по-видимому, никак не отразилось (правда, она и так особо не процветала), и к тому же он на собственном опыте познал проблемы безработицы в Нью-Йорке 1920-х годов, хотя в тот период экономический рост якобы набирал обороты. И все-таки множество довольно мрачных рассуждений на тему политики в «Кургане», написанном в конце 1929 года, вряд ли появилось в повести случайно. Что касается эстетических убеждений, отказавшись от декаданса и почти полностью отвергнув модернизм, Лавкрафт смог вернуться к утонченному взгляду на искусство как изысканную забаву – в духе восемнадцатого века. Он сообщил об этом в письме к Элизабет Толдридж, и та, будучи сторонницей викторианских традиций, откликнулась с удивлением и выразила несогласие с его словами, в связи с чем Лавкрафту пришлось разъяснить свою позицию:

«Я имел в виду, что самое приятное и полезное в поэзии – это сам процессе создания стихов, поэтому нет смысла беспокоиться о том, что будет с ними после написания. Вся важность заключается в удовольствии, которое вы получаете во время сочинения, то есть умственном и эмоциональном удовлетворении от самовыражения. Предоставляя вам эти ощущения, поэзия целиком и полностью выполняет свою задачу, так что нечего волноваться, увидит ли кто-нибудь еще ваши творения…»30

Схожие взгляды касательно «самовыражения» можно найти и в эссе «В защиту Дагона», здесь же Лавкрафт использует в своих рассуждениях современные достижения биологии, надеясь таким образом изобрести способ отличать настоящее искусство от халтуры:

«Суровая правда такова: безжалостные требования, выдвинутые реакциями наших желез и нервной системы, по природе своей необычайно сложны, противоречивы и деспотичны, а также действуют в соответствии со строгими и замысловатыми законами психологии, физиологии, биохимии и физики, которые необходимо тщательно изучить, прежде чем иметь с ними дело… Неискреннее занятие чем-либо не отвечает истинным психологическим запросам железистого аппарата и нервной системы человека, хотя и пытается. Настоящее увлечение основано на понимании реальных потребностей и поэтому удовлетворяет наши требования. Именно таким видом увлечений и является искусство, и во всей Вселенной нет ничего важнее».

Суть этого отрывка заключается в недавнем на тот момент открытии: стало известно, что железы сильно влияют на поведение человека. Правда, многие биологи и философы преувеличивали значение этих органов. Типичным примером можно назвать «Влияние желез на личность» Луиса Бермана (1921) – эту книгу Лавкрафт советовал включить в «Рекомендации для руководства по чтению» (1936): больше всего внимания автор уделяется эндокринным железам (в основном надпочечникам, щитовидной железе и гипофизу), заявляя, что они контролируют и, вероятно, даже создают все эмоции человека, а также его воображение и разум:

«Внутренняя секреция составляет и оказывает влияние на большинство врожденных способностей человека и его развитие. Железы регулируют физическое и умственное развитие, как и все важнейшие метаболические процессы. Они управляют всеми функциями на протяжении трех жизненных циклов и тесно связаны между собой, будто совместный директорат нескольких фирм. Едва появится расстройство одной железы, влекущее за собой недостаточную, избыточную или ненормальную ее работу, как нарушается баланс во всем теле, затрагивая интеллект и все остальные органы. Другими словами, железы контролируют человеческую натуру, и тот, кто контролирует их, может контролировать и самого человека»31.

Не станем обращать внимание на нотки евгеники и расизма в утверждениях Бермана (он был уверен, что у представителей белой расы более велик объем секреции внутренних желез, поэтому они превосходят монголоидную и негроидную расу): даже не доходя до крайностей, он выражал характерные для того времени взгляды. Современные эндокринологи высказываются куда более сдержанно: по их мнению, железистые выделения (то есть гормоны), безусловно, крайне важны для роста и полового развития, однако наличие взаимосвязи между