— Я думала, что теряю разум, — сказала она, а затемповторила снова: — О, Ральф, я думала, что теряю разум.

5

Ральф прижал Луизу к себе, затем отпустил и приподнялпальцем ее лицо за подбородок.

— Только не надо больше слез, — сказал он. — У меня нетвторого платка.

— Не надо больше слез, — согласилась женщина, но глаза ееопять предательски заблестели. — Ральф, если бы ты только знал, как это былоужасно…

— Я знаю.

Она ослепительно улыбнулась:

— Да… Думаю, тебе известно.

— То, что заставило этого идиота Литчфилда решить, что тытеряешь разум — скорее всего, он подумал о болезни Альцгеймера, — не простобессонница, а бессонница, сопровождаемая чем-то еще, чем-то, что он принял загаллюцинации. Правильно?

— Наверное, только мне он ничего не сказал. Когда я рассказывалаему о вещах, которые я вижу — красках и обо всем остальном, — он казался такимпонимающим.

— Ну конечно, а как только ты вышла за дверь, он тут жепозвонил твоему сыну и сказал, чтобы тот срочно приезжал в Дерри и делалчто-нибудь со своей старой мамочкой, которая начинает видеть людей,разгуливающих в разноцветных «конвертах» с длинными «веревочками», тянущимисявверх от их макушек.

— Ты тоже это видишь, Ральф? Ты тоже все это видишь!

— Тоже, — ответил он и рассмеялся. Смех прозвучал безумно,но Ральф не удивился. Были тысячи вещей, о которых он хотел ее спросить;казалось, он сходил с ума от нетерпения. Возникло и кое-что другое, настольконеожиданное, что поначалу он даже не сумел определить, что же это такое:возбуждение. Не просто желание, а именно возбуждение.

Луиза снова плакала. Слезы ее были цвета дымки, стелющейсянад поверхностью тихого озера, и от слезинок шел дымок, когда они скатывалисьпо щекам.

— Ральф… Это… Это… О Боже!

— Грандиознее, чем Майкл Джексон, правда?

Она тихо рассмеялась:

— Ну… Может быть.

— Есть название тому, что происходит с нами, Луиза, и это небессонница, и не безумие, и не болезнь Альцгеймера. Это гиперреальность. —Гиперреальность, — пробормотала она. — Боже, какое экзотическое название!

— Да. Мне поведал об этом фармацевт из аптеки «Райт-Эйд» пофамилии Уайзер. Джо Уайзер. Только в этом понятии больше смысла, чем он думает.

Больше, чем могут догадаться все здравомыслящие недоумки.

— Да, как телепатия… Если только это происходит на самомделе, вот в чем проблема. Ральф, а мы в своем уме?

— Твоя невестка взяла сережки?

— Я… Не… Она… Да. — Луиза выпрямилась. — Да, она взяла их.

— Вне всяких сомнений?

— Да.

— Тогда ты ответила на свой вопрос. Мы в здравом уме… Но,думаю, ты ошибаешься насчет телепатии. Мы же читаем не мысли, а ауры.

Послушай, Луиза, мне нужно о многом расспросить тебя, но внастоящий момент я хочу знать только одно. Ты видела… — Внезапно Ральфзамолчал, размышляя, действительно ли он хочет сказать то, что вертится у негона языке.

— Видела что?

— Ладно. Это прозвучит безумнее всего, рассказанного тобой,но я не сошел с ума. Ты мне веришь? А я вот нет.

— Я верю тебе, — просто ответила женщина, и Ральфпочувствовал, как тяжелый камень упал с его груди. Луиза говорила правду. Вэтом он не сомневался: ее вера сияла вокруг нее.

— Тогда слушай. С тех пор, как с тобой стало происходить всеэто, не видела ли ты людей, которые выглядят так, будто не принадлежатГаррисавеню? Людей, выглядящих так, словно они вообще не принадлежат обычномумиру?

Луиза непонимающе смотрела на него.

— Они лысоголовые, очень низенькие, носят белые халаты ибольше всего напоминают пришельцев из космоса, какими их изображают вбульварных газетенках, продающихся в «Красном яблоке». Ты не видела их, когдапереживала одну из атак гиперреальности?

— Нет, ни одного.

Ральф разочарованно стукнул кулаком по колену, поразмышлял,а затем снова посмотрел на Луизу.

— В понедельник утром, — сказал он. — До того, как у домамиссис Лочер появились полицейские… Ты видела меня?

Очень медленно Луиза кивнула головой. Ее аура слегкапотемнела, а по диагонали замелькали тоненькие, как иглы, алые спирали.

— Ты прекрасно знаешь, кто позвонил в полицию, — произнесРальф.

— Ведь так?

— Я знаю, что это сделал ты, — прошептала Луиза. — Раньше ятолько подозревала, но теперь уверена. Когда увидела… Ты же знаешь, по твоимкраскам.

«По моим краскам», — подумал Ральф. Именно так называл этоЭд Дипно. — Но ты не видела двух маленьких версий мистера Клина, выходящих издверей ее дома?

— Нет, — ответила Луиза, — но это ничего не значит. Из окнамоей спальни не видно даже дома миссис Лочер. Его загораживает крыша «Красногояблока».

Ральф обхватил голову руками. Ну конечно, еж должен былдогадаться. — Причина, по которой я подумала, будто это ты позвонил в полицию,в том, что я, собираясь в ванную, увидела, как ты разглядываешь что-то вбинокль. Ты не делал этого прежде, но я посчитала, что тебе просто хочетсяполучше рассмотреть бродячего пса, регулярно делающего обход мусорных бачков Гаррис-авенюпо четвергам. — Она показала рукой вниз. — Его.

Ральф усмехнулся:

— Это не он, это великолепная Розали.

— О! В любом случае, я пробыла в ванной очень долго, потомучто нанесла на волосы специальный бальзам. Не краску, — резко уточнила она, какбудто Ральф обвинял ее в этом, — протеины и что-то еще для того, чтобы волосывыглядели пышнее. Когда я вышла, вокруг уже было полно полицейских.

Я взглянула на твое окно, но тебя не увидела. Либо ты ушел вдругую комнату, либо откинулся назад в своем кресле. Иногда ты так делаешь.Ральф тряхнул головой, как бы желая прояснить ее. Значит, все эти ночи онпребывал не в пустом ??еатре; кое-кто находился рядом. Просто они сидели вразных ложах.

— Луиза, мы поссорились с Биллом вовсе не из-за шахмат. Мы…У подножия холма Розали резко залаяла и стала подниматься на лапы.

Ральф взглянул в том направлении, и у него похолодело вгруди. Хотя они сидели здесь больше получаса и никто не проходил мимо в туалет,пластиковая дверь с табличкой «МУЖСКОЙ» начала медленно открываться.