Я не мог допустить чтобы вы с малышом Со Хёном отправились в детский дом, поэтому после похорон ваших родителей твёрдо вознамерился оформить официальное опекунство. Но ты… – И мы впервые за последние десять минут сталкиваемся с Бён Хо взглядом. Его затянут слёзной пеленой. – Ты всё неправильно понял и уже сбежал. Ещё одна злая шутка насмешницы Судьбы. Соглашусь, мне стоило поговорить с тобой лично, до похорон или даже во время, рассказать о своих намерениях открыто. Тебе было тринадцать, взрослый, почти мужчина. Уверен, ты бы смог если не принять меня, то понять. Только я не знал, как смотреть в глаза ребёнку, который из-за моей безответной любви лишился матери. Но вот прошли годы, и ты вернулся ко мне… Мой блудный мальчик, жаждущий мести. Мой сын. Я прошу, – в этот момент Пак Бён Хо вдруг начинает опускаться на колени, что вводит меня в полнейший ступор. – Нет, умоляю! Позволь вернуть долг, внести твоё имя в семейный реестр, искупить ошибки прошлого…

– И твоим искуплением станет моя компания?! – раздаётся яростный крик, и из темноты выходит Мин Хо с моим пистолетом в руках. – Не позволю!

Секунда. Стены заброшки содрогаются от выстрела. Инстинктивно бросаюсь к Маше, становясь её щитом. Однако трагический визг Соколовой оглушает, вынуждая глянуть через плечо. В горле застревает собственный крик. Вижу спину Со Хёна, заслонившего собой председателя. По некогда белоснежной ткани рубашки младшего брата расползается алое пятно…

Глава 38: Мария Соколова

Глухое мычание утопает в оглушающем сердцебиении. Звуки вокруг приглушаются, фокусируясь на единственно важных: шаг, ещё один, ближе и ближе. Слышу их разборчиво, от чего страх обрывает в теле стоп-краны, вырываясь на поверхность слезами. Рука Мин Хо, зажимающая рот, слегка подрагивает от напряжения. Его пальцы холодеют, как и кровь в моём теле. Пульс ускоряется до неприличия, грудь сжимает колючая боль. Кажется, ещё немного, и я захлебнусь собственным горем. Пожалуйста, только не это! Пусть всё окажется страшным сном! Я хочу проснуться! Это не может происходить взаправду. Только не с нами! У нас было слишком мало времени. Недостаточно! Он должен жить! Со Джин заслуживает жить! Он не сделал ничего плохого и не может умереть вот так, в разрушенном здании, растекаясь алым пятном по грязному полу.

По ту сторону двери раздается стук каблуков о бетон. Время замирает, как и моё сердце, глухим ударом разбиваясь о рёбра.

«Нет, стой, не заходи, умоляю…» – хочу кричать, пока не сорву горло, но слова похищает истерика, превращая их в бессвязные стоны.

Ручка проваливается вниз. Дверь открывается. Глаза, застеленные пеленой слез, почти ничего не видят, плюс темнота не помогает. Однако и выстрела не следует.

Вопреки всем опасениям, Мин Хо громко чертыхается, разжимает пальцы, мертвой хваткой впечатанные в мои щеки, и делает несколько размашистых шагов навстречу пришедшему, частично исчезая в полумраке.

Несколько раз активно моргаю, только теперь понимая – в комнате председатель. Неужели решил увидеть окончательное падение семьи Ким своими глазами? Вот же урод!

Гневные фразы застревают под самыми гландами. Во-первых, пересохшее от криков горло элементарно отказывается издавать звуки, а во-вторых, ситуация странная вырисовывается… Что-то не сходится. Словно цель визита Бён Хо заключается в чём-то другом…

Пак-старший выглядит сердитым, разочарованным и недовольным, хотя должен быть гордым и радостным. Пак-младший огрызается, спорит, размахивает руками, теряется в своей ярости, от чего его голос срывается на басовый хрип. К своему ужасу, отчетливо улавливаю состояние Мин Хо – он почти готов совершить непоправимую глупость. Всё же стоило выучить корейский до приезда в Сеул! Тогда бы я сейчас понимала суть спора, в чём загвоздка и что в принципе происходит. Мне боятся председателя или радоваться его неожиданному визиту? Кто-нибудь, включите субтитры!!!

Неожиданно скандал обрывается на полуслове, точнее, Пак-старший его завершает, намереваясь двинуться ко мне. Я инстинктивно дергаюсь, вжимаясь в шаткую спинку стула так, словно в ней можно спрятаться. Недовольный происходящим генеральный, не позволяя отцу приблизиться, хватает Бён Хо за плечо и разворачивает к себе, от чего зеницы моих глаз почти превышают допустимые границы. И в этот самый момент из темноты коридора в комнату врывается тень. Мин Хо не успевает ничего сделать, как воздух разрезает звук удара, после которого тело директора безвольно грохается на пол.

Взгляд тут же фокусируется на вытянутом силуэте, а точнее, на глазах, с любопытством разглядывающих меня из полумрака.

– Со Джин? – Сердце (которое, кажется, только сейчас вспомнило, как биться) взволнованно подпрыгивает, отдаваясь диким плясом на кончиках пальцев.

– Ещё нет, – отвечает молодой человек на прекрасном английском, выходя на свет.

Кто это? Почему не могу оторвать взгляд от его лица? Есть в чертах незнакомца нечто неуловимо знакомое и родное, только что?..

Ответ простреливает в голове яркой вспышкой, когда председатель хлопает спасителя (дежавю прям какое-то) по плечу, произнося имя Со Хён – это брат Со Джина! Вот он, здесь! Жив, здоров, рядом с Паком! И они точно не враги, мелкий за старика так сильно испугался, что аж Мин Хо вырубил. Но разве так должно быть?..

– Не бойся, я пришёл помочь, – заверяет меня председатель, предусмотрительно переходя на английский.

Пак Бён Хо подходит ближе, и, когда я слабо киваю в знак согласия, медленно наклоняется, чтобы наконец-то избавить саднящие кисти от «верёвки». Однако сделать это не успевает, ведь на него, как разъяренный зверь, бросается… Со Джин!

Происходящее сложно назвать дракой. Мой бессменный спаситель обрушивает на председателя вихрь ударов, которые тот даже блокировать не осмеливается. Пытаюсь докричаться до Кима, объяснить, что всё не так, как выглядит, но его хищный взгляд затянут яростью – мне не пробиться. К счастью, в ситуацию вмешивается Со Хён, скидывая брата с несчастного старика. Между мужчинами начинается перепалка. Я ничего не понимаю, однако сейчас и не нужно, одного взгляда на Со Джина достаточно, чтобы сообразить, как ему больно – он шокирован и потрясён.

Как только герой подходит ко мне, не упускаю возможность до него достучаться, зажёванной пластинкой повторяя: «председатель спас меня». Но, кажется, от осознания этого ему становится только хуже. Со Джин просит замолчать, ему сложно разобраться в ситуации, и я не перечу, послушно смыкая пересохшие губы.

Первое желание после освобождения – взять спасителя за руки, обнять, успокоить, сделать хоть что-нибудь, чтобы ему стало легче. Но всё не так просто, ничего не закончилось, его борьба ещё не завершена.

Бён Хо решительно начинает беседу, разрушая остатки терпения Со Джина. Мои пальцы так и не успевают достигнуть цели –