Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Малика чуть приподнялась и вновь плюхнулась на ступени.
– Сиди, сейчас пройдёт. – Иштар обнял её за плечи одной рукой, второй рукой обхватил её подбородок. – Дыши глубже.
Малика посмотрела в его светящиеся глаза и поняла: он тоже пьян.
– Открой рот и дыши глубже, – промолвил Иштар и перевёл взгляд ей на губы.
– Если ты поцелуешь меня, я тебя укушу.
– Смелое заявление.
– Я пьяная. Я смогу.
Иштар усмехнулся и отпустил её подбородок:
– Как встретили новый год?
– Как видишь.
– Вижу, что хорошо встретили.
Малика кивнула:
– А ты?
– Надо будет показать тебе озеро.
– Я завтра уезжаю.
Иштар вздёрнул брови:
– Да ну? На чём?
– На корабле.
– Все корабли в гавани. Или ты собралась ехать на сторожевом катере?
– Нет, на катере не хочу.
– Это хорошо. Можешь несколько дней заниматься, чем хочешь.
– Чем?
– Чем хочешь, – повторил Иштар, глядя на Малику с улыбкой.
– Я ничем не хочу. – Внезапно мелькнула шальная мысль. – Ты можешь дать мне денег?
– Зачем?
– Хочу купить тебе подарок.
– За мои же деньги?
Малика потёрла лоб:
– Не подскажешь, где в городе разрешено просить подаяние?
– Выпрашивать у людей деньги запрещено.
– Придётся кого-то ограбить.
– Что ты хочешь купить? Я очень привередливый.
Малика прокашлялась:
– Кубару.
Повернувшись к ней всем телом, Иштар свёл брови:
– Кубару? Я не ослышался?
– Не ослышался.
– Я пока что не принимаю подношения.
– Это хорошо. Я буду первой.
– Очень интересно…
– Может, у тебя есть предпочтения? – спросила Малика.
– Нет.
– Вообще никаких? Такого не может быть.
– Не моложе шестнадцати.
– Верхний предел?
– Восемнадцать.
– Хорошо. А ещё? Тёмнокожие или светленькие, как Хатма?
– Мне всё равно.
– А говорил, что привередливый.
– Эльямин... купи мне кружку. Обычную солдатскую кружку. Поставь столик на террасе, зажги свечи, приготовь горячее вино со специями и пригласи меня в гости. Это будет самый лучший подарок.
– Вино ты выпьешь, кружку выбросишь, и что останется на память? Я подарю тебе самую красивую кубару.
Качнув головой, Иштар посмотрел по сторонам:
– Как хочешь. Завтра Хёск принесёт тебе чек. Сумму впишешь сама.
– Два чека. Вдруг я и себе захочу что-то купить.
– Хёск принесёт чековую книжку.
Малика вцепилась себе в колени:
– Можно эти дни Самааш поживёт у меня?
– Ей плохо у матери?
– Ей нужен свежий воздух, а здесь она сможет сидеть возле открытой двери.
– Женщина не должна интересоваться, что делается за стенами дома.
– Она не интересуется. Она будет просто дышать.
– А потом ты перетащишь к себе мать-хранительницу?
– Не перетащу. Честное слово. Она даже приходить к нам не будет.
– Хорошо. Но чтобы на террасе я её не видел.
– Не увидишь. – Малика поёрзала. – Можно тебя спросить?
– Ты только то и делаешь, что спрашиваешь, – сказал Иштар, заметно трезвея о просьб Малики.
– Почему Марош избивал её?
– Он больной человек.
– Иштар... Я знаю, есть причина.
– Месть.
– Кому?
– Это уже второй вопрос.
– Я надеялась на развёрнутый ответ. Кому он мстил?
– Системе, – сказал Иштар, поднявшись. – У меня сегодня тяжёлый день. Надо выспаться. – И сбежал с лестницы.
– Ты отдашь её больному человеку? – крикнула Малика, глядя ему в спину.
– Слишком много вопросов.
– Можно, чтобы в городе меня сопровождали мои стражи?
– Можно.
Малика откинулась на ступени и с шумом выдохнула в светлеющее небо. Если получится всё, как она задумала – её совесть будет чиста.
***
Дом Альхары находился в престижном районе города и разительно отличался от соседей: огромный, но без претензий на роскошь, двор ничем не огорожен, простая дверь из красного дерева. Внимание привлекли открытая рама на втором этаже и плотная нежно-зелёная занавесь – непривычное для Ракшады убранство окна.
Оглянувшись на воина и стражей, оставшихся возле паланкина, Малика нажала на кнопку звонка и опустила голову. Дверь бесшумно распахнулась. Малика с недоумением уставилась на рыжие как пламя сапоги.
– Шабира? – прозвучал удивлённый голос.
– Ты жив, – прошептала она. – Слава Богу… – Переступила порог и, закрыв за собой двери, невольно обняла Альхару. – Камень с души…
– Что-то случилось?
– Я думала: ты гниёшь в тюрьме. – Оправившись от потрясения, Малика выпустила Альхару и с жадностью посмотрела в глаза цвета гнилой вишни. – Прости. Это всё нервы. Ты жив…
Альхара указал куда-то вбок:
– Зайдёшь?
– Конечно, – промолвила Малика и последовала за хозяином по коридору. – Почему не появлялся?
– Мне нельзя приходить во дворец. Пока с меня не снимут судимость.
– Когда это будет?
– На этот раз через пять лет.
– Значит, тебя всё-таки судили.
Альхара свернул к арочному проёму и, посторонившись, вытянул руку, предлагая Малике войти в комнату первой.
Малика села на диванчик и вздохнула полной грудью. Обстановка напомнила кабинет Адэра: на полу дубовый паркет, гладкие белоснежные стены, под потолком люстра из маншеровского стекла, мебель, обитая кожей, и шторы. Не хватало рабочего стола, камина и Парня, растянувшегося возле стопки поленьев.
Альхара придвинул к Малике стул. Опустившись на сиденье, закинул ногу на ногу:
– Сок, вода, чай?
– Нет-нет, ничего не надо, – сказала Малика, потрясая рукой. – Я по тебе соскучилась.
Блестящие брови Альхары вздёрнулись и тотчас заняли привычное место.