— Должен признать, что неудовлетворительно, факты не подтвердились, поэтому я и вызвал вас повесткой, — охотно ответил Вершков, полагая, что таким образом вызовет Вихрову на открытий разговор. Но все-таки не удержался и добавил: — Вообще-то, в этом кабинете вопросы задает следователь.

«Разыгрывает из себя добропорядочного служащего правоохранительных органов, а сам, только я за порог, побежит докладывать тем, на кого и собирает компромат», — подумала про себя Виктория Самойловна. Вслух же произнесла:

— Не будет больше ни вопросов, ни ответов. Я хочу забрать свое заявление. Извините за доставленное беспокойство.

— Дело в том, что по вашему заявлению возбуждено уголовное дело, забрать его вы уже не имеете права, — пояснил лейтенант. — Вы только можете отказаться от предыдущих показаний и написать другое заявление, противоположного содержания.

— Я согласна.

Вершков догадался, что в его отсутствие что-то произошло, вероятнее всего на женщину оказали давление.

— Но тогда вам придется нести ответственность за дачу заведомо ложных показаний, — строго предупредил он.

— Ну что ж, я признаю, что оговорила хорошего человека в лице своего начальника Панина Григория Игнатьевича, и готова понести за это любое наказание, которое предусматривает закон.

«Да, — подумал Александр. — Ее шантажировали. А это означает, что произошла утечка информации. Значит, могли и северян предупредить». Он внимательно посмотрел на Вихрову:

— Ради выявления истины я готов пойти с вами на сговор, главный виновник должен оказаться на скамье подсудимых. Если вы честно расскажете мне о своей причастности к данному хищению, то я обещаю не отображать ваше признание в материалах дела.

Следователь даже пошел на частичное нарушение закона, ему не терпелось прижать фактами хитрого противника, а не просто закрыть дело.

«Вот сволочь! — мелькнула мысль в голове женщины. — Хочет собрать побольше компрометирующего материала на своих благодетелей, чтобы при необходимости можно было давить на них или, в крайнем случае, поднять планку своего материального вознаграждения. А как они при этом поступят со мной, ему глубоко наплевать».

— Вы меня принимаете за полную дуру? — спросила она с вызовом.

— Зачем же так категорично? У меня этого и в мыслях не было. Просто мне кажется, что вы кому-то рассказали о своем заявлении, а слухи докатились до Панина. А тот, в свою очередь, нашел способ повлиять на ваше сегодняшнее решение.

— Меня удивляет ваша наглость! — В словах женщины звучала ненависть. — Прикинулся паинькой!

— Вам и про меня что-то наговорили? — предположил следователь, соблюдая спокойствие.

— Что, интересно, можно наговорить на честного, молодого, подающего большие надежды следователя? — Теперь в ее голосе скользила неприкрытая ирония. — Довольно ломать комедию! Лично я никому и ничего не рассказывала, еще не совсем из ума выжила!

— Но об этом заявлении знали только три человека: вы, я и начальник следственного отдела. — Александр все еще старался вернуть расположение женщины и перевести беседу в спокойное русло.

— А начальник следственного отдела не мог кому-нибудь проболтаться? — хитро прищурилась свидетельница.

— Исключено! — заверил Вершков. — Он один из самых старых и порядочных работников нашего отдела.

— Очень приятно! — Виктория Самойловна даже улыбнулась. — А вы случайно не допускаете мысли, что утечка информации произошла именно благодаря вашей расчетливой неосторожности?

— Что за глупое обвинение? — опешил следователь. — Еще понимаю подозрение на неосторожность. Но расчетливость!

— Я придерживаюсь иного мнения, — заявила посетительница.

— Но позвольте…

— Достаточно, — перебила она хозяина кабинета. — Не нужно считать себя умнее других. — Она не отвела взгляда. — Переигрываете, уважаемый следователь.

— Я вижу, что здесь не обошлось без постороннего вмешательства…

Но она опять его перебила:

— Не нужно казаться смешным. Мне надоело играть в кошки-мышки. Давайте уже перейдем к делу, из-за которого вы вызвали меня повесткой.

В конце концов Вихрова изменила свои показания, и Вершков был вынужден зафиксировать все в протоколе.

После ее ухода он еще долго сидел за рабочим столом в глубоком раздумье.

«Похоже на то, что и меня оклеветали, — роились в его голове тревожные мысли. А это может означать только одно, что проболтался кто угодно, только не весовщица. Если не Вихрова и не начальник следственного отдела, то остаюсь только я. Нужно подумать, нельзя исключать любую возможность».

В результате длительных раздумий он пришел к выводу, что вскользь упомянул имя Панина в кругу семьи Кожевниковых. «Но они честные и абсолютно посторонние в этом деле люди», — подумал он.

Он упорно не допускал подозрений на Ксюшу и ее близких. Однако сколько ни ломал он голову, вновь возвращался к Кожевниковым: «Если утечка информации произошла через меня, то других вариантов у меня нет, и я обязан его проверить».

Настойчивый автомобильный сигнал прервал его размышления. Вершков выглянул в окно и увидел новенький «жигуленок» Ксюши. Девушка стояла рядом с машиной и приветливо махала ему рукой. У Александра учащенно забилось сердце, он давно находился под воздействием ее чар.

«Как я только посмел плохо о ней подумать?»

Он посмотрел на часы. Стрелки показывали начало седьмого. Он махнул Ксюше, вышел из кабинета, закрыл дверь на замок и, уже шагая по длинному коридору, произнес вслух:

— Бред какой-то…

Любовь Леонидовна Казакова сошла с трапа самолета. Она звонила брату и предупредила, что прилетит, но не просила, чтобы тот ее встретил. Тем приятнее было увидеть среди встречающих Ксюшу.

— Привет, племянница! Соскучилась по тетке? — пошутила она, разводя руки в стороны для объятий.

— Привет, моя престарелая тетушка, — пошутила Ксюша. Они обнялись.

— Рассказывай, как вы тут без меня? — спросила Казакова уже в машине.

— Без изменений, — ответила племянница и, не сдержавшись, добавила: — У нас для тебя сюрприз.

— Какой? — проявила естественное любопытство женщина.

— Потерпи до вечера, — уклонилась от прямого ответа племянница. Они с отцом решили гостью познакомить с Вершковым. Их поразительное сходство и неожиданная встреча должны вылиться в оригинальное зрелище.

На самом деле Атамана интересовали результаты командировки следователя, но его дочь не должна была знать об этом. В доме Кожевниковых Любу уже ожидал праздничный стол. Они долго сидели, рассказывая последние новости.

— Наконец-то наша мать посмотрит на море. — Это известие Алексею пришлось по душе. Сколько раз предлагал он ей отдохнуть на Черноморском побережье, даже сам был готов с ней поехать, но она все отказывалась.