Бьярки оглянулся через плечо. Позади него притаились еще восемь воинов. Шестеро были наемниками с севера, светловолосыми исполинами в окровавленных кольчугах – Бьярки привел их за собой из Дублина; еще двоих гаэльских мерзавцев с темными космами – воинов Лейнстера, рвущихся в поисках славы отомстить за павших сородичей, – он встретил по дороге. Всего их было девять. Священное число Одина. Бьярки фыркнул. Что ж, когда он впервые ступил на эту проклятую богами землю, у него не было и этого, но он все равно почти завоевал всю страну. Меньшее, что он теперь мог, это оставить ее в руинах…

– Ублюдок мак Кеннетиг – мой, – выплюнул он, вытаскивая из ножен меч. – Убейте остальных.

Этайн расстегнула фибулу плаща. Встряхнув его, она, словно саваном, накрыла изношенной и заштопанной тканью тело Рагнала. Капитан оставшихся воинов Дал Каш, гладко выбритый мужчина с лицом кулачного бойца, подошел к королю и подал ему руку, помогая подняться. Тот благодарно кивнул.

На секунду верховный король застыл и окинул взглядом вытоптанную, напитавшуюся кровью равнину Клуэн Тар, где все еще упрямо бились, точно впряженные в ярмо волы, воины.

– Приведите коня, – тихо приказал король. – Пришла пора положить конец резне, пора позаботиться о раненых и воздать почести мертвым. Я должен привезти Мурроу домой. Пошлите человека к Ситрику, если он еще жив, и предложите ему заняться тем же. Наши разногласия подождут.

Капитан кивнул.

– Как пожелаете, сир.

Но стоило ему дослушать приказ и обернуться, как Этайн ощутила на спине странную щекотку. К ним присоединился дух, мрачный и неукротимый.

– Защити моего отца, – предостерегающе прошептал он.

– Постой, – Этайн положила руку капитану на плечо… и почувствовала, как он вздрогнул, услышала глухой звук удара. Воин чуть повернулся к ней, широкими от удивления глазами глядя на топор, внезапно вонзившийся ему в грудину. Старый воин захрипел и рухнул, не произнеся ни слова. Его душа в одночасье отлетела прочь.

Этайн увидела их, и идущих от опушки леса: шесть разбойников в кольчугах и двое вероломных гаэлов под предводительством горбатого великана; землистая кожа и глаза скрелинга выдавали в нем Бьярки Полудана – и в мрачной тени его души Этайн узрела одноглазого исполина, прибитого к Иггдрасилю.

– Защищайте короля! – крикнула она, вырвав из груди мертвого капитана окровавленный топор.

Светлобородые разбойники с громкими проклятиями и бессвязным рыком набросились на оставшихся рядом с королем воинов Дал Каш. И хоть они были немолоды, а их грузные тела потеряли былую ловкость от полученных в прошлых боях шрамов, они все равно сражались с не меньшей яростью, чем другие Дал Каш. Полетели смертоносные норманнские копья; широкие мечи, затупленные после дневной резни, крушили ирландские щиты и плоть, которую они закрывали. Но и топоры Дал Каш со свистом собирали с чужеземцев кровавую дань.

Двое гаэлов, темноглазые шакалы Лейнстера, обошли бившихся кругом и направились прямо к Этайн. В глазах их горела похоть. И Этайн от них не отпрянула. Страх покинул ее – оставив драгоценную, взращенную с трудом отвагу, укрепившую ее сердце.

Этайн направила на гаэлов выпачканный в крови топор.

– Знайте, псы Лейнстера! Я дочь Слепой ведьмы из леса Лоркан! Троньте меня – и вас настигнет ее проклятие!

Один из гаэлов помедлил, как и рассчитывала Этайн, и огляделся, почти ожидая, что при упоминании имени Слепой Мэйв из земли полезут черти. Другой лишь оскалился в ухмылке, показав гнилые зубы.

– А мы разве в лесу Лоркан? Идем лучше с нами, девочка, пока тебя не сцапали эти сраные язычники!

Стоило ему приблизиться к Этайн, как она набросилась на него. Удар топора пришелся высоко, между лбом и переносицей. Брызнула кровь, и от вонзившегося в лицо гаэла лезвия по рукояти пробежала к ладони Этайн волна отвратительной дрожи. Уже мертвый, воин повалился на землю, словно молодое дерево.

Второй гаэл зарычал.

– Дочь ты ведьме или не дочь, а я тебе кишки выпущу, сука!

Он отбросил топор и вытащил из ножен на поясе кривой разделочный нож; он подбирался к Этайн, как осторожный охотник к раненой добыче, и та понимала, что одолеть его будет непросто.

– Стой! – рявкнул король.

Испуганный прозвучавшей в голосе старика силой, гаэл застыл на месте. Двое оставшихся разбойников прекратили резать глотки раненым воинам Дал Каш и посмотрели на него. Устоял лишь Бьярки. Он крался к королю с убийственной ненавистью во взгляде и обнаженным мечом в руке.

– Ты притащил на войну свою шлюшку? – с издевкой спросил Полудан. – Или это одна из твоих проклятых дочерей?

– Оставь ее, дьявольское отродье!

По лицу Бьярки Полудана поползла недобрая усмешка.

– Пусть посмотрит, как ты сдохнешь, прежде чем мои парни с ней позабавятся. Сразись со мной.

– Я не могу проливать кровь в такой день. Даже твою.

Бьярки рассмеялся.

– Да будет так. Может, твои христоверы и выиграли эту битву, но я добавлю горечи их победе! Один! Взгляни сюда! Последняя жертва! Кровь короля смягчит твой гнев!

И он с рыком всадил клинок в шею Бриана мак Кеннетига. Этайн закричала – Бриан осел на колени, зажимая рану дрожащими пальцами, словно мог остановить текущую на грудь кровь голыми руками. Бьярки выругался и ударил еще раз, а затем еще – пока не хрустнул глухо позвоночник, и голова верховного короля не скатилась с плеч. Бьярки издал хриплый победный крик и, схватив ее за волосы, поднял высоко над собой.

– Теперь пусть летит от гаэла к гаэлу весть, что Бриан мак Кеннетиг пал от руки Бьярки Полудана! Я плюю на их короля, и я плюю на них самих! – Он повернулся к Этайн и махнул ей головой мак Кеннетига, с которой еще капала кровь. – Подойди ко мне, девчонка, и поцелуй отца на ночь!

Она закричала от горя и ярости. Она подняла топор… и пошатнулась, когда бывший начеку гаэл метнулся к ней и ударил ее кулаком в челюсть. Ее топор со стуком упал на землю. Гаэл не дал упасть и ей, крепко прижав ее к себе и приставив к ее горлу кинжал.

– Попалась, чертова сука!

– Полудан! – крикнул кто-то.

Сквозь пелену слез Этайн увидела в высокой траве справа, там, где кончался Томарский лес и начиналась низина, зловещую фигуру. Хоть на его окровавленном лице не хватало глаза, а борода была серее каштана, в нем все равно чувствовалось что-то знакомое – в ширине плеч, в том, как небрежно он сжимал в руке скеггокс. Этайн забилась в жестких руках гаэла.

– Драугр, – рассмеялся Бьярки. – Что ж, ты опять оправдал свое имя, ублюдок ты этакий. Думал, эта ищейка тебя прикончила.

Тот ощупал раненое лицо.

– Бог любит дураков, – ответил он, и у Этайн перехватило дыхание. Она узнала этот голос, но не смела поднять взгляд из страха, что Судьба сыграет с ней жестокую шутку.