Сестра фыркнула.

– Вот еще.

Уже прогресс: ребенком она еще и не разговаривала с «обидевшим» ее братом.

Он подался вперед, уперев локти в колени.

– Тогда объяснишь, зачем эти проверки? Жиль? Ящики с камнями?

Вита все еще смотрела на него из-под нахмуренных бровей и не разнимала скрещенных рук. Тем не менее ответила:

– Откуда мне было знать, на чьей ты стороне? В деньгах не нуждаешься, приехал в столицу, снял дом, заводишь знакомства, обживаешься. Может, ты принял режим короля и доволен жизнью, протираешь тряпочкой серьгу, чтобы блестела поярче… – Ее лицо издевательски скривилось.

Март уверенно покачал головой.

– Серьгами я недоволен.

Вита еще несколько секунд посверлила его исподлобья взглядом.

– Это я уже поняла, – сказала примирительно. – Иначе бы не пришла. Но ты должен понимать, помимо того, что ты мой брат, а я твоя сестра, я – лидер. От меня зависят очень многие люди. Я не могла рисковать, пока не убедилась, что ты не на стороне короля.

Март хмыкнул, вспомнив события прошлого вечера.

– Как бы ты не передумала, – пробормотал он, устало потерев переносицу.

Но Шкипер есть Шкипер.

– Ты о представлении на балу? – Вита усмехнулась. – У меня свои источники. Если ты об этом, то я уже в курсе и думаю, что Лионар просто боится нас, а потому пытается использовать тебя как показательный пример.

– Многие поверили, – не согласился Мартин.

Вита дернула плечом.

– Плевать. Я верю тебе. Пустим слух – и план Лионара с треском провалится. – Она уперлась ладонями в сиденье перед собой и качнулась вперед. – Ты же со мной? – спросила, заглядывая в глаза.

У него было еще очень много вопросов: и о том, почему она убила Глу и что у того выкрала, и какие планы у нее на будущее, и как именно она планирует бороться с нынешним режимом. Но рассвет подступал все ближе, а они больше не потеряют друг друга и еще найдут время наговориться.

– С тобой, – твердо ответил он. Самое важное. В том, что он с ней, Мартин не сомневался.

Вита довольно улыбнулась и встала на ноги.

– Мне пора, – объявила безапелляционно. – В полночь приходи в «Полумесяц», обсудим.

– Я приду, – пообещал Март и тоже встал.

– Не провожай! – резко осадила его сестра, выставив перед собой ладонь. – Я тихо выйду, не беспокойся.

Он остановился.

– Как скажешь, – приподнял руки, сдаваясь и уступая.

– Тогда до полуночи, – кивнула Вита и поспешила к выходу. Двигалась она совершенно бесшумно. Со спины узнать в ней девушку было невозможно.

Он окликнул ее уже у самой двери:

– Почему «Шкипер»? Не «Капитан», не «Рулевой»?

Вита обернулась через плечо. Жесткое выражение лица, острые скулы, хищно прищуренные глаза.

– Меня не насиловали капитаны, – ответила сухо. – А я их потом не убивала. Шкипер – это напоминание, что я никогда не сдаюсь и не прощаю обид.

И выскользнула за дверь с бесшумностью кошки.

– Мирта, а вы можете как-нибудь приготовить пирожки с яблочным вареньем? – на следующий день огорошил Мартин Мирту вопросом.

Она как раз стряпала обед, когда он появился в кухне; удивленно приподняла брови, так, что они буквально скрылись под привычным белым чепцом.

– Именно с вареньем? – уточнила растерянно.

Мирта уже не раз готовила фруктовые пирожки и большие пироги с плетеным верхом, но обычно использовала свежие фрукты и ягоды.

– Именно с вареньем, – улыбнулся маг. – Из крупных зеленых яблок, – ему нужны были именно такие – как в детстве.

Кухарка моргнула, услышав более точное описание того, что от нее требуется, и крепко задумалась.

– Моя сестра любила готовить такие, – произнесла женщина с печальной улыбкой.

– Я… – Март чуть было не ляпнул: «Я знаю», – но быстро поправился: – Я был бы рад увидеть их в вашем исполнении. Ведь вас это не обременит?

– О, что вы! – Мирта всплеснула руками, сообразив, что вновь умудрилась углубиться в собственные воспоминания, пока хозяин дома стоял напротив и терпеливо ждал ее возвращения в реальность. – Конечно, не обременит. Простите меня. Просто ваша просьба… навеяла…

– Я понимаю, – заверил Март. – Все в порядке.

– Я сегодня же!..

Сбегать на рынок, купить яблок, сварить из них варенье, а затем еще слепить и испечь пирожки – разумеется, сегодня же. Но только в том случае, если у Мирты восемь рук и столько же ног.

– Как-нибудь, – напомнил он изначальную формулировку своей просьбы.

Мартин хотел удивить пирожками сестру, но планировал увидеться с ней не только ближайшей ночью, а потому никуда не спешил.

– Тогда завтра. – Мирта немного успокоилась.

– Даже если через неделю, – заверил Март и вышел из кухни.

В свое время Эльза говорила, что выпечка – это творчество, которое требует вдохновения, а не приказа.

Он копался в магической книге Гелены Роуг в своей комнате, когда в дверь постучался Пьетро. Сегодня маг его еще не видел. С утра мальчик занимался Мраком в конюшне, а к тому времени как Мартин проснулся, уже убежал на рынок по поручению Мирты.

– Входи, Петь! – Маг провел над раскрытым на середине фолиантом ладонью, и книга на время стала невидимой, скрывшись под «щитом».

Дверь приоткрылась; в помещение заглянул сначала один глаз, смотрящий, кстати говоря, жутко смущенно и даже виновато, затем второй…

Март резко отодвинул стул от стола и поднялся на ноги.

– Кто тебя так? – спросил строго, подойдя ближе, чтобы рассмотреть заплывший левый глаз со свежим, только-только наливающимся синевой синяком во всей красе.

Подросток послушно повернул голову, громко засопел.

– Слуги… – выдал через крепко сжатые от обиды и стыда зубы. – Бывшего хозяина.

Что ж, во всяком случае, слово «бывший» в сочетании с «хозяин» уже плотно укоренилось в его мозгу, что не могло не радовать. Тем не менее Март нахмурился.

– Ты же говорил, что как-то встречал на рынке знакомых, но они тебя проигнорировали?

Мальчишка засопел громче.

– Теперь – нет. Гришка сказал, что хозяин стал злее, и все из-за меня, а Мотька… – Он резко прервал жалобы и плотно сжал губы. – Я подумал, что лучше вы узнаете от меня.

– Правильно подумал, – осторожно ответил Мартин, все еще внимательно вглядываясь в его лицо и предчувствуя, что синяк – не самая большая неприятность, которую им принес поход мальчика на рынок. – Что еще? – спросил, так и не дождавшись откровенности: Пьетро уставился в пол и молчал.