Их мать любила говорить, что близнецы – это не просто брат и сестра, а части единого целого, которые всегда должны быть вместе. Близнецов нельзя разлучать, друг без друга они теряют частичку себя.

Теперь и правда словно недостающий кусочек мозаики встал на свое место. Он очень долго не чувствовал себя таким цельным, таким всемогущим. Магия откликнулась на физический контакт, забурлила, заклубившись вокруг брата и сестры, наконец-то нашедших друг друга.

Вита отстранилась первой, отступила, задрав подбородок, чтобы иметь возможность его рассмотреть. Ее глаза влажно блестели.

– Ты вырос таким красивым. – Нижняя губа гостьи предательски задрожала. Вита подняла руку и ласково провела кончиками пальцев по его щеке. – Ты даже не представляешь, как я по тебе скучала.

Март перехватил руку, накрыл ее ладонь своею и задержал около лица.

– Представляю.

Вита засмеялась, нервно изогнув губы, ее плечи угловато дернулись.

Наверное, ему тоже стоило сказать, какой она стала, но Мартин был слишком поражен внешним видом сестры, чтобы тактично солгать. Настороженный взгляд запавших глаз, синяки под ними, прическа, одежда, худоба, практически такая же, какая была у Пьетро в их первую встречу… Ее словно выжгли изнутри и снаружи, не оставив ничего от прежней Виттории Викандер. Девочки, требовавшей платье на каждый званый ужин и мечтающей выйти замуж за заморского принца.

– Что с тобой случилось? – вырвалось у него. Март лишь в последний момент успел перефразировать едва не сорвавшееся с языка: «Кто с тобой это сделал?»

Вита дернула плечом.

– Жизнь со мной случилась, – и вновь рассмеялась нервным, каркающим смехом. – Пафосно звучит, не правда ли?

Страшно, это звучало страшно.

Должно быть, эмоции отразились на его лице, потому что сестра саркастически усмехнулась и отступила; сделала круг по гостиной, осматриваясь.

– А ты ничего так устроился.

– Это не мой дом.

– Я в курсе.

То, что Шкипер в курсе всего, Март уже понял. Подумать только – даже в самом абсурдном сне он не мог бы представить, что загадочный глава черного подполья окажется его сестрой.

– Угостишь гостью? – Вита плюхнулась на диван, закинув ногу на ногу, указала подбородком на пустой столик. – Где ваше гостеприимство, господин Халистер?

Казалось, сестра вложила в это имя все сразу: насмешку, презрение, злость.

Мартин адресовал ей предупреждающий взгляд.

– Хэлл Халистер был хорошим человеком.

Вита насмешливо фыркнула, но спорить не стала. Откинулась назад, раскинула руки и вытянула их вдоль спинки дивана.

– Уютно у тебя, братец.

– Не жалуюсь. – Мужские повадки сестры смотрелись по-настоящему дико. Ей не хватало лишь длинной соломинки в зубы, и ее с легкостью можно было бы принять за сына фермера. – Вина? – Он подошел к буфету.

– Лучше покрепче, – отозвалась Вита, вертя головой по сторонам; задержала взгляд на картинах на стенах. – Ты, я смотрю, как был романтиком, так и остался?

И снова насмешка, граничащая с издевкой.

– Это хозяина дома. – Март вернулся и протянул сестре бокал, наполовину наполненный янтарной, терпко пахнущей жидкостью; сел в кресло напротив.

Он так долго ждал этой встречи, а теперь не знал, что сказать. Просто смотрел, как она опустила с колена ногу в грубом ботинке и пригубила крепкий напиток.

– Что, не клеится у нас разговор, не так ли? – сверкнула глазами из-за ободка бокала.

– Не очень, – согласился Март; помолчал несколько секунд, изучая свои сложенные на коленях руки. – Почему сейчас? – спросил затем, подняв на сестру взгляд.

– Время пришло, – коротко отозвалась та. Очень по-шкиперовски.

– Я искал тебя много лет.

– Я тебя тоже.

– И нашла меня первой.

– Ты не прятался. – Вита пожала плечами, все еще держа перед собой хрусталь, словно отгородившись с его помощью от собеседника.

Март понимал, что она искренне рада его видеть, об этом говорило и то, как обнимала, и то, как смотрела в первые минуты встречи. А потом между ними словно рухнул тяжелый непрозрачный занавес – пятнадцать прожитых вдали друг от друга лет. И они оба растерялись. Вита спряталась за бокалом и грубостью. А он… он просто не знал, что сказать.

– Почему ты не связалась со мной? – спросил наконец то, что не давало ему покоя в первую очередь.

Пока Мартин жил у Халистера, у него не было ни денег, ни возможности надолго покинуть приют, чтобы начать разыскивать сестру. Но как только он выпустился и начал самостоятельную жизнь, поиски Виты стали его главной целью.

То, что она знала, где его найти, но пришла только сейчас, не укладывалось в голове.

Вита снова дернула плечом, поднесла бокал к губам, но практически ничего не отпила – так, смочила губы. И вновь оставила перед собой – как щит.

Мартин не выдержал, встал. Сестра следила за каждым его движением. Подошел, забрал напиток, не глядя, поставил на стол за своей спиной. Вита тут же сжала ладони между коленями, посмотрела на брата с вызовом. Однако язык тела говорил сам за себя: она пряталась, закрывалась.

– Это я, – очень серьезно сказал Март и получил в ответ удивленно приподнятые светлые брови.

– Я знаю, что это ты, – услышал насмешливое; фальшивое, напоказ.

– Это я, – повторил он. Сдернул со своей шеи платок, снял сюртук; бросил и то, и другое на кресло. Принялся закатывать рукава рубашки. Глаза гостьи на мгновение расширились, когда она увидела шрамы, изуродовавшие от запястий до локтей обе его руки. Закончив с рукавами, Март взъерошил пальцами аккуратно уложенные волосы. – Это я, слышишь? Только немного повыше. – Вита всхлипнула и торопливо прикрыла мученически искривившиеся губы ладонью. Тогда он присел рядом, не отводя взгляда и смотря прямо в широко распахнутые насыщенно-зеленые, совсем как в детстве, глаза. – Это все еще я…

Вита зарыдала и бросилась ему на шею.

Они так и сидели на диване в гостиной, обнявшись. Она забралась на сиденье с ногами и удобно расположила голову на его плече; он обнимал ее одной рукой, ее ладонь лежала у него на груди.

Вита долго рыдала, отчаянно и безутешно. А Март просто гладил ее по спине, не утешая и не останавливая. Кто знает, сколько лет она носила в себе эти слезы? Он просто позволил ей выплакаться, принимая на себя всю ее боль и надеясь, что ей это принесет облегчение.

Когда у нее кончились слезы, а его рубашка окончательно промокла, Мартин разжег камин, и они просто сидели рядом, смотря на огонь.

– Скоро рассвет, – пробормотала Вита, однако не сделала и попытки подняться. – Нельзя, чтобы меня видели здесь.