Если бы о нас что-то узнало ФРБ, подумал он, то передавалибы от машины к машине. Это не ревнивый муж, как сказал Ермаков. Если за тобойведет слежку организация, то никакой профессионал не заметит кто его снимает,записывает, передает другому.

Улица расширилась, за окнами по обе стороны распахнулсяпростор. Замелькали гигантские опоры моста. Тарас задвигался, едва не растеревДмитрия о дверцу.

– Расул, – воззвал он громко, – не проще липодъехать с северной стороны?

Вместо Ермакова ответил Рамирес:

– Ничуть.

– Почему?

– Там движение... и улица чересчур широка.

– Ну и что?

– А раз так, то много полиции. Настолько много, чтомогут просто так проверить машину, в которой пятеро крепких мужчин. На предметнаркотиков, провоза оружия... Вы бы этого не хотели?

– Не хотел бы, – заверило Тарас. – Давай,езжай своими кривоколенными.

– Чем? – не понял Рамирес.

– Это у нас, в Ираке, – объяснил Тарас, – такназывают переулки.

– А-а-а... Благословенная страна!

– Та-а-ак, – протянул Ермаков, – теперьсверни сюда... Хорошо, хорошо... Теперь в этот проходной двор... Выезжай вонтам... Стоп!

Он взялся за ручку дверцы, Рамирес спросил с недоумением:

– Брат! Разве ты не примешь участие в освобождениенашего брата?

– Приму, – пообещал Ермаков.

– Но...

– Я буду с вами на связи, – объяснилЕрмаков. – По эту сторону стены. Недалеко.

Он вылез, прихлопнул дверцу. В руках Ермакова был дорогойкейс, с который он походил на преуспевающего бизнесмена. Рамирес пожал плечами.На его открытом лице проступило выражение плохо скрываемого презрения:

– Ну, если у вас так принято...

– Не волнуйся, – сказал Ермаков тепло. – Ябуду совсем рядом. А штурмовать... гм... понимаешь, генералы в атаку не ходятрядом с солдатами.

Рамирес сердито поддал газу, вырулил на дорогу и помчался,со злости так подрезав роскошный мерс, что тот с перепугу едва не вылетел натротуар.

– Полегче, – сказал Тарас. Голос его был почтибезучастный. – Иначе нас заметут быстро.

– Каков у вас командир!

– Мы с ним не проиграли еще ни одного боя, –сказал Тарас.

Рамирес пожал плечами:

– Я думаю, это он не проиграл.

– Есть разница?

– Конечно. Если мы все погибнем, он может повторитьэтот бой еще и еще. С новыми бойцами. Впрочем, это не мое дело. Мне важноразбить морду этим гадам, что привезли моих предков в цепях на эту землю изаставили умирать на их хлопковых плантациях!

Форд снизил скорость, улочка узковата, только две машины иразойдутся. Стены пошарпанные, многие глухие, без окон вовсе. На тротуарепоказался мужчина в поношенной одежде, но тут же скрылся, едва увидел машину.

– Наркоман, – произнес Рамиреспренебрежительно. – Всего боится.

Плечо Тараса дернулось, будто здоровяка кольнули. Дмитрийощутил как сердце затряслось, словно горох в погремушке. Из-за поворота выезжалогромный трейлер и перегородил дорогу. На отчаянное мгновение оставаласьнадежда, что проедет, откроет выход, но там мощно вздохнуло, колеса словно бычуть осели, машина мертво встала на тормоза.

Оглядываясь, Дмитрий уже знал, что сзади выдвигается точнотакой же массивный и длинный трейлер, весь цельнометаллический, тяжелый инеповоротливый. Тарас ругался, щелкал затвором.

Валентин проговорил быстро:

– Засада! За машинами снайперы. Не меньше дюжины – накрышах.

Тарас прорычал:

– Будем прорываться через подъезды?

– Не успеваем, – сказал Валентин обречено.

Из-за трейлера высыпали полицейские. Все с дробовиками ипистолетами, картинно раскорячились, держа машину на прицеле. Крыши обеихтрейлеров стали похожими на гребни доисторических ящеров. Там маячили головы вчерном, прорези только для глаз, у каждого в руках мощная винтовка с оптическимприцелом. Дмитрий чувствовал как в страхе сокращаются мышцы, уже чувствуя, какгорячие куски свинца с силой бьют в тело, рвут плоть, ломают кости,разбрызгивают кровь...

Усиленный мегафоном голос проревел:

– Всем выйти из машины!.. Очень медленно!.. Прималейшем угрожающем движении стреляем на поражение!

Рамирес сидел как истукан. Его трясло, глаза вылезали изорбит:

– Что будем делать?.. Что делать? Я не хочу имсдаваться!

– У нас нет выбора, – ответил Валентин.

– Я не хочу в тюрьму, – прошептал Рамирес. –Я из нее не выйду... Лучше умру...

– Нет, – отрезал Валентин. – Выходим.

Он медленно отворил дверь с левой стороны, так же медленновышел, руки держал над головой, показывая открытые ладони. Пальцы растопырил,такой нехарактерный жест для человека, который на глазах Дмитрия пробивалсомкнутыми пальцами толстые доски.

Тарас толкнул Дмитрия:

– Вылезай. Приехали...

Дмитрий как во сне выкарабкался, разогнулся, чувствуя насебе непомерную тяжесть. В него целились десятки стволов, черные дула смотрелиот трейлера, из рук людей в штатском, а когда поднял страдающие глаза, с крышнеумолимо смотрели черные дула, а над ними зловеще блестели линзы оптическихприцелов.

Тарас выбрался тяжелый как носорог, а последним обреченовышел Рамирес. Он с тоской посмотрел на окруживших их людей, его затрясло, онвсхлипнул, присел у колеса, опустив голову и закрыв голову ладонями.

Голос в мегафоне прокричал:

– Станьте порознь!.. Никто не закрывает другого!.. Рукина виду!

Дмитрий медленно поднял тяжелые как мешки с песком руки. Онвсе старался расцепить пальцы, но те оставались как склеенные, а кровь все немогла скатиться по венам вниз, как всегда происходило, пальцы оставалисьгорячими и готовыми со страшной силой бить, крушить, ломать...

Черные дула смотрели как бездонные тоннели. Сердцеподбрасывало грудь, а в ушах гремело. От плотной цели людей с винтовкамиотделился человек с мегафоном, прокричал:

– Сейчас вы ляжете лицом вниз!.. К вам подойдут инаденут наручники!.. Не двигайтесь, иначе мы начнем стрелять!..

По его знаку сразу пятеро отложили винтовки и медленно пошлик ним. Каждый отцепил от пояса наручники. Дмитрий искоса смотрел на Валентина,в голове лихорадочно проносились мысли, одна другой глупее: схватить этихпятерых и прикрыться ими, использовать как заложников... но на прицелеснайперов они все, тем достаточно нажать курки, чтобы они все пятеро упали,просаженные насквозь десятком пуль, с разбитыми вдребезги головами...