Хоп откровенно перепугался, слыша, что его описывают в подобных терминах, и живо капитулировал:

– Прошу извинить меня за то, что затягиваю дело в этом почтенном суде. Защита закончила выступление.

– Умница! Вы отлично поработали, Хоп. И я отмечу это в следующем докладе Семнадцати.

Лицу ван де Вельде вернулся его естественный цвет, губернатор почти весело окинул взглядом зал.

– Мы сделаем перерыв на обед и на вынесение решения суда. Возобновим заседание в четыре часа дня. Отведите пленных обратно в тюрьму.

Тюремщик Мансеер, чтобы не хлопотать зря, снимая кандалы, затолкал Хэла, все так же прикованного к отцу, в одиночную камеру рядом с верхней частью винтовой лестницы, а остальных повел вниз.

Хэл и сэр Фрэнсис сели бок о бок на каменную полку, служившую кроватью. Как только они остались одни, Хэл выпалил:

– Отец, я хочу объяснить насчет Катинки… то есть насчет жены губернатора…

Сэр Фрэнсис неловко обнял его, насколько позволили цепи.

– Хотя в это трудно сейчас поверить, но я тоже когда-то был молод. Тебе незачем снова говорить об этой потаскухе. Она не стоит твоего внимания.

– Но я никогда не полюблю другую женщину, пока живу, – с горечью произнес Хэл.

– То, что ты чувствовал к этой женщине, не было любовью, сын мой. – Сэр Фрэнсис покачал головой. – Твоя любовь – драгоценная монета. И потрать ее только тогда, когда увидишь, что тебя не обманывают.

Тут раздался стук по решетке соседней камеры, и Алтуда крикнул:

– Как прошло заседание, капитан Кортни? Вы досыта хлебнули правосудия компании?

Сэр Фрэнсис повысил голос, отвечая:

– Все шло так, как ты и предсказывал, Алтуда. Очевидно, что ты уже испытал такое.

– В этом маленьком раю, именуемом мысом Доброй Надежды, есть только один бог – губернатор. И правосудие здесь – это то, что приносит прибыль Голландской Ост-Индской компании или позволяет ее слугам брать взятки. Судья уже признал вас виновным?

– Пока нет. Ван де Вельде сначала решил набить живот.

– Вы должны молиться о том, чтобы он поставил труд на этих стенах выше личной мести. Тогда вам, может быть, удастся ускользнуть из лап Неторопливого Яна. Вы что-то от них скрываете? Что-то такое, что им хочется узнать? Может, им нужно, чтобы вы предали кого-то из товарищей? – спросил Алтуда. – Потому что если ничего такого нет, то у вас все же остается шанс избежать той маленькой комнатки под арсеналом, где Неторопливый Ян делает свое дело.

– Мы ничего не скрываем, – ответил сэр Фрэнсис. – Ведь так, Хэл?

– Ничего, – с готовностью подтвердил Хэл.

– Но, – продолжил сэр Фрэнсис, – ван де Вельде уверен, что скрываем.

– Тогда, друг мой, я могу сказать только одно: да сжалится над вами всемогущий Аллах.

Последние часы вместе с отцом слишком быстро пролетели для Хэла. Они тихо разговаривали все это время. Время от времени сэр Фрэнсис заходился кашлем. Его глаза лихорадочно блестели в тусклом свете, а когда Хэл касался его кожи, она была горячей и влажной. Сэр Фрэнсис говорил об их имении Хай-Уилд как человек, знающий, что уже никогда не увидит свой дом. Когда он описывал реку и холмы, Хэл смутно припоминал все это, и лососей, которые весной поднимались вверх по течению, и рев оленей-самцов во время гона. Когда же отец говорил о своей жене, Хэл пытался вспомнить лицо матери, но видел только женщину на миниатюрном портрете, который он закопал в Слоновьей лагуне, а не живого человека.

– В последние годы ее лицо стало стираться из моей памяти, – признался сэр Фрэнсис. – Но теперь оно ожило, я вижу ее такой же молодой, цветущей и милой, какой она была всегда. Хотелось бы знать, может, это потому, что мы скоро снова будем вместе? Она ждет меня?

– Ждет, отец, я знаю, – убежденно ответил Хэл, понимая, что отцу необходимо это утешение. – Но ты и мне очень нужен, и я верю, что мы еще много лет проведем вместе, прежде чем ты уйдешь к моей матери.

Сэр Фрэнсис сожалеюще улыбнулся и посмотрел вверх, на крошечное оконце высоко в каменной стене.

– Прошлой ночью я забрался туда и посмотрел сквозь решетку. Красная комета все еще висит в созвездии Девы. И она кажется даже ближе и злее, ее хвост полностью скрыл мою звезду.

Они услышали топот солдатских ног, в железном замке заскрежетал ключ. Сэр Фрэнсис повернулся к Хэлу:

– Позволь поцеловать тебя в последний раз, сын мой.

Губы отца были сухими и горячими от лихорадки, пылавшей в его крови. А прикосновение получилось коротким, и вот уже дверь камеры распахнулась.

– Эй, не заставляйте ждать губернатора и Неторопливого Яна! – бодро воскликнул сержант Мансеер. – Выходите, парочка!

Атмосфера в зрительном зале суда напоминала атмосферу вокруг арены петушиных боев за мгновение до того, как выпустят птиц и те примутся терзать друг друга, превратившись в облако летящих в воздухе перьев.

Сэр Фрэнсис и Хэл шли впереди всей длинной цепочки пленников. Когда они перешагнули порог, Хэл, не сдержавшись, быстро посмотрел на огороженный участок в дальнем конце зала. Катинка сидела на своем месте в центре первого ряда, и за ее спиной пристроилась Зельда. Горничная злобно уставилась на Хэла, но на лице Катинки блуждала легкая довольная улыбка, а ее глаза сияли фиолетовым огнем, словно освещавшим темное помещение.

Хэл поспешил отвести взгляд, изумленный внезапной вспышкой жаркой ненависти, сменившей обожание, с которым он еще недавно смотрел на нее. Как же это могло произойти с такой скоростью, недоумевал он… но знал, что окажись сейчас в его руке меч – он не колеблясь вонзил бы его острие между мягкими белыми грудями.

Сев на свое место, Хэл снова почувствовал сильное желание посмотреть на зрителей. Но на этот раз он похолодел, увидев другую пару глаз, светлых и внимательных, как у леопарда, сосредоточенных на лице его отца…

Неторопливый Ян сидел в первом ряду галереи. Он походил на проповедника в своем черном пуританском костюме и широкополой шляпе, ровно сидевшей на его голове.

– Не смотри на него, – тихо произнес сэр Фрэнсис, и Хэл понял, что его отец тоже остро осознает взгляд этих странных блеклых глаз.

Как только зал выжидающе затих, из дверей приемной за возвышением появился ван де Вельде. Он с широкой улыбкой опустился на свой стул, его парик чуть съехал набок. Губернатор негромко рыгнул, явно перед этим неплохо закусив. Потом посмотрел на пленников с таким добродушным видом, что у Хэла на мгновение вспыхнула безумная надежда на благополучный исход.

– Я рассмотрел все свидетельские показания, представленные этому суду, – без предисловий заговорил губернатор. – И я желаю сказать прямо и без обиняков, что на меня произвели впечатление выступления и обвинения, и защиты. Полковник Шредер был образцом краткости… – Он слегка запнулся на втором слове и снова рыгнул.