– Вы можете вернуться на свое место, мадам.

Снова послышалось утробное ворчание, когда все мужчины в зале пристально следили, как Катинка приподняла юбки – достаточно высоко, чтобы стали видны ее безупречные лодыжки, обтянутые белым шелком, – и спустилась с возвышения.

Как только она уселась на свое место, Шредер сказал:

– Теперь, лорд Камбр, можем мы побеспокоить вас?

Буззард, при полных регалиях, поднялся на возвышение. И принес клятву, положив ладонь на сверкающий желтый топаз на рукоятке своего кинжала.

Как только Шредер по протоколу установил, кто таков Буззард и чем занимается, он спросил:

– Вы знаете этого капитана пиратов Кортни?

– Как родного брата. – Камбр улыбнулся сэру Фрэнсису. – Некогда мы были очень близки.

– Но теперь нет? – резко спросил Шредер.

– Увы, мне больно говорить, но, когда мой старый друг начал меняться, наши пути разошлись, хотя я и до сих пор чувствую к нему большую привязанность.

– Как именно он изменился?

– Ну, он всегда был энергичным парнем, наш Фрэнки. Мы вместе бывали в долгих плаваниях, испытывая и дурные, и хорошие времена. И не было человека, которого я любил бы сильнее. Он был честным, храбрым и щедрым к друзьям… – Камбр умолк и изобразил глубокую печаль, сдвинув брови.

– Но вы говорите в прошедшем времени, милорд. Так что же изменилось?

– Изменился сам Фрэнсис. Поначалу это были мелочи – он стал жесток с пленными, суров с командой, порол и вешал, когда в том не было нужды. Потом он изменился и по отношению к старым друзьям, он лгал и обманывал их, скрывая их часть добычи. Он стал грубым и жестким человеком.

– Благодарю вас за откровенность, – кивнул Шредер. – Я вижу, вам не доставляет удовольствия открывать такое.

– Ни малейшего удовольствия, сэр, – грустно подтвердил Камбр. – Мне ненавистно видеть старого друга в цепях, хотя, видит Бог, он не заслужил милосердия за свое отвратительное поведение по отношению к честным голландским морякам и невинным женщинам.

– Когда вы в последний раз ходили в плавание вместе с Кортни?

– Это было совсем недавно, в апреле этого года. Наши корабли патрулировали у Игольного мыса, подстерегая галеоны компании, огибающие мыс, чтобы прийти сюда, в Столовую бухту.

По залу пронесся порыв патриотического гнева зрителей, но ван де Вельде не обратил на это внимания.

– Значит, вы тоже были корсаром? – Шредер злобно посмотрел на Камбра. – Вы тоже охотились на голландские корабли?

– Нет, полковник Шредер, я не был пиратом или корсаром. Во время недавней войны между двумя нашими странами я был законным капером.

– Ох, милорд, умоляю, объясните мне разницу между капером и пиратом.

– Все очень просто. Капер ходит под защитой патента, выданного ему королем на время войны, так что он правомочный воин. Пират же просто грабитель, человек вне закона, он нападает, не имея на то никаких санкций, кроме санкции владыки тьмы, самого Сатаны.

– Понимаю. Значит, вы имели патент, когда вы охотились на голландские корабли?

– Да, полковник. Имел.

– Можете ли вы предъявить нам этот документ?

– Конечно! – Камбр выудил из рукава мундира пергаментный свиток. И, наклонившись, передал его Шредеру.

– Благодарю вас.

Шредер развернул пергамент и поднял повыше, чтобы все увидели алые ленты и восковые печати. А потом прочитал вслух:

– «Да будет известно всем, что наш уважаемый Ангус Кокрейн, граф Камбр…»

– Отлично, полковник, – сердито перебил его ван де Вельде. – Незачем читать это до конца. Передайте это мне, будьте любезны.

Шредер поклонился:

– Как будет угодно вашему превосходительству.

Он передал губернатору документ. Ван де Вельде посмотрел на него и отложил в сторону.

– Прошу, продолжайте допрос.

– Милорд, было ли у Кортни, нашего пленника, такое же свидетельство от короля?

– Ну, в общем… если и было, я об этом не знал.

Буззард нагло ухмыльнулся, посмотрев на сэра Фрэнсиса.

– Но если бы такой патент существовал, как вы полагаете, вы бы знали об этом?

– Мы с сэром Фрэнсисом были очень близки. Между нами не было секретов. Да, он бы наверняка мне сказал.

– И вы никогда с ним это не обсуждали? – Шредер выглядел раздраженным, как учитель, чей ученик не выучил урока. – Никогда?

– О да… Теперь я припоминаю один случай. Я его спросил, есть ли у него королевское дозволение.

– И что он ответил?

– Он сказал: «Это же просто клочок бумаги! Мне незачем хлопотать о таком мусоре».

– То есть вы знали, что патента у него нет, и все же продолжали плавать в его компании?

Камбр пожал плечами:

– Шла война, да и в любом случае это не мое дело.

– Значит, вы ушли от мыса Агульяс с нашим пленным после того, как был подписан мир, и все равно продолжали нападать на голландские корабли. Вы можете нам это объяснить?

– Все очень просто, полковник. Мы не знали о заключении мира – до тех пор, пока я не встретился с одной португальской каравеллой, что шла из Лисабона в Гоа. И ее капитан сообщил мне о подписании мирного договора.

– Как назывался тот португальский корабль?

– Это был «El Dragao» – «Дракон».

– Пленник Кортни присутствовал при встрече?

– Нет, его патрульный пост был к северу от моего. Он был за горизонтом в то время.

Шредер кивнул.

– Где сейчас тот корабль?

– У меня есть экземпляр газеты из Лондона, всего трехмесячной давности. Ее привезли три дня назад на корабле компании, который сейчас стоит в заливе. – Буззард жестом фокусника извлек из рукава газетный листок. – «Дракон» пропал со всей командой в Бискайском заливе во время шторма, когда возвращался домой.

– А это значит, что нам не удастся получить подтверждение вашей встречи с ним у Агульяса?

– Вам остается лишь поверить мне на слово, полковник. – Камбр погладил свою пышную рыжую бороду.

– Но что вы сделали, когда узнали о мире между Англией и Голландией?

– Как честный человек, я мог сделать только одно. Я прекратил патрулирование и отправился на поиски «Леди Эдвины».

– Хотели предупредить, что война закончилась? – предположил Шредер.

– Разумеется, и сказать Фрэнки, что мой патент теперь недействителен и я возвращаюсь домой.

– Вы нашли Кортни? Вы передали ему новость?

– Я его нашел через несколько часов. Он был на расстоянии примерно в двадцать лиг к северу от моей позиции.