Я постояла, облокотившись на железный столбик, потом сходилак центральным воротам и купила веночек из бумажных цветов. Николай Шнеер былевреем, а похороны и погребение иудеев проходят по другим канонам, чем управославных, и креста им на могилы не ставят. Пусть уж господь сам разбирает,столь ли велик грех тех, кто опустил в землю Шнеера неподобающим образом. Ипусть неправильное погребение явится единственным прегрешением, котороесоздатель поставит в вину Николаю, потому что именно Шнеер сначала вовлек Милув опасное дело, а потом дал дочери перстень с ядом. Трагическая случайность,скажете вы, ну кто мог предположить, что Костя и Мила станут драться, а отличносделанный механизм даст сбой и «выпустит» иглу. И вообще, и Нина Алексеевна, иНиколай велели дочери перестать встречаться с мужем в Интернете, а она непослушалась! Выходит, Мила сама виновата! Может, и так, но если бы на ее пальцене имелось кольца, то ничего и не случилось бы. Так кто повинен в смерти моейподруги? Неумолимый рок или Николай Шнеер, сделавший смыслом своей жизни борьбус преступниками?

Спустя некоторое время после смерти «Сергея Сергеевича» ясидела в новом кафе Коваля под названием «Корея». В ожидании заказа я решилапочитать газету и наткнулась на сообщение: «Великий продюсер умер во времяежегодного бала. Инфаркт настиг пожилого деятеля искусств во время шикарногофуршета. Дамы попадали в обморок, мужчины не сдержали слез, последней едойпродюсера стала обожаемая им фуа-гра…» Я отложила газету. Сергеев-Шнеер умер,но, простите за штамп, дело его живет. Федора Соколова наконец-то настигловозмездие. Николаю удалось незадолго до кончины передать знамя борьбы вмолодые, надежные руки? Или Соколова убрали иные люди? Нет ответа на этотвопрос, кое-какие тайны так и остаются нераскрытыми.

– Ваш кофе, – услужливо сказала официантка.

Я улыбнулась. После того, как газеты сообщили правду осмерти Милы, «Треп» принес нам извинение, я не стала подавать на издание в суд,потому что к тому времени уже успела завязать хорошие отношения с Артуром. Ктому же Пищиков старается изо всех сил, он теперь регулярно пишет о нас самыевосторженные слова. «Треп» швырнуло в другую сторону, я называюсь добрейшимсуществом, меценаткой и благотворительницей, Дегтяреву присвоили титул моегобрата, Машка величается «прелестной девушкой, лучшей невестой Москвы», ну и такдалее. Мне даже пришлось позвонить Артуру и велеть:

– Прекрати дождь из меда с елеем.

Едва «Треп» начал нас нахваливать, как в Ложкино потокомхлынули приглашения на всяческие тусовки, презентации, вечеринки… РобертКоваль, тот самый, велевший в свое время не пускать в свои рестораны ДарьюВасильеву, теперь, приседая и кланяясь, зазывал меня в трактиры. Честно говоря,мне не хотелось более никогда переступать порога его заведений, но сегодняехала мимо новой ресторации «Корея», страшно захотела кофе, и я подумала:«Почему бы нет? Чего я боюсь? Теперь-то меня никто не погонит прочь».

Скорей всего, Коваль раздал обслуживающему персоналу четкиеуказания, потому что стоило мне появиться на пороге, как метрдотель,гардеробщик и официантки принялись, кланяясь в пояс, твердить:

– Мы счастливы принимать вас у себя.

Доселе неизвестный мне лично ресторатор, сам РобертИванович, тоже оказался тут, сидел у окна, увидел госпожу Васильеву и расплылсяв улыбке.

Усмехнувшись, я села на диванчик. Между прочим, я проявилаблагородство и не сказала никому ни слова гадости о рестораторе, а ведь могларазнести по всем знакомым весть о том, как относится Роберт к клиентам: покаони на вершине жизни – их любят, стоит споткнуться – гонят вон. И ведь я неопустилась до мести Ковалю, проявила интеллигентность, хорошее воспитание…

Внезапно мой телефон «залаял», я бросила взгляд на дисплей.Светка! Скорей всего, подруга опять начнет хвастаться какой-то новинкой, маскойили кремом. Нет уж, я хочу спокойно выпить кофе. Мобильный продолжает«тявкать», но можно не обрашать на него внимание.

Тут одна из посетительниц, дородная дама, сидевшая засоседним со мной столиком, повернула голову и недоуменно спросила:

– Здесь собака? Кто лает?

Неожиданно на меня напало озорство.

– Это с кухни, – ответила я.

Глаза тетки стали расширяться.

– Откуда?

– С кухни, – повторила я, – ресторан-то носит название«Корея», а в этой стране любят собачатину. На пищеблок и привели кандидатов вбифштексы. Барабан от Страдивари бывает?

– Барабан от Страдивари? – ошарашенно переспросила дама. –Нет, конечно, этот великий мастер делал скрипки.

– Ну вот, – кивнула я, – барабана от Страдивари не бывает, ине может существовать ресторан «Корея» без блюд из несчастных собачек.

Понимаю, что вы сейчас скажете! Согласна, шутка вышладурацкой, неприятной. Уже сказав ее, я пожалела о содеянном, сейчас соседкахмыкнет и заявит:

– Боже, ну и глупость вы несете! – и будет совершенно права.

Но женщина отреагировала иначе.

– Кошмар! – заорала она, вскакивая на ноги. – Они здесьготовят собак! Немедленно ухожу!

– Где? – засуетилась девушка, пившая чай за круглымстоликом. – Где едят собак?

– Здесь! Слышите лай!

Тут, слава богу, мобильный заткнулся.

– Нет, – завертела головой девица, – тихо.

Сотовый снова «загавкал», Светка очень настойчива, если онарешила сообщить мне о новой маске, то, будьте уверены, не отстанет, пока недобьется своего.

– Ага! – завопила дама. – Сволочи! Немедленно уходите отсюдавсе, кто любит животных, понимаете? Объявим бойкот «Корее»!!!

Началась суматоха, посетители в массовом порядке принялисьтребовать счет, официанты заметались между столиками.

– Господа, – надрывался метрдотель, – кто наговорил вамглупостей о собаках? Это же неправда!

Поняв, что случилась беда, Коваль тоже кинулся к гостям.

– Стойте!

Но его никто не слушал, люди спешно покидали трактир, незабыв сказать при выходе:

– Более в «Корею» ни ногой. Бедные собачки.

Я незаметно выключила телефон и сунула в сумочку. В концеконцов красный, вспотевший Роберт Коваль подлетел ко мне.

– Надеюсь, вы хоть понимаете, что случилась какая-то ерунда?У нас не делают блюд из собачатины! Понятия не имею, откуда несся лай. Ужасноестечение обстоятельств! Знаете, кто эта полная дама, поднявшая скандал?