– Я справку привезла. – Настя полезла в сумку запапкой.

– Справку ты оставь, я ее прочту, когда ты уйдешь. Апока рассказывай своими словами и со своими комментариями. Я диктофон включу,не возражаешь?

И, перехватив ее удивленный взгляд, Ларцев добавил:

– Ты же видишь, что у меня с руками. Трясутся так, чторучку держать не могу. Поэтому и не записываю на бумагу, а пользуюсьдиктофоном.

«Так вот в чем дело, – подумала она, – теперьпонятно, зачем нужна была чистая кассета. Бедный Володька! »

– Это после ранения? – осторожно спросила Настя.

– Руки-то? Да, после него. И руки дрожат, и головатрясется, как у древнего старика. Я в свои сорок пять выгляжу на все стопятнадцать, верно?

Седой, морщинистый… Красота!

Он расправил плечи, потянулся и весело подмигнул Насте.

– Знаешь, чем хороша наука психология?

– Тем, что помогает понять людей.

– Ничего подобного, Настюха! Ни хрена она не помогаетлюдей понимать.

Другого человека понять все равно невозможно, именно потому,что он другой, он мыслит по-другому и чувствует по-другому, а ты пытаешьсяпонять его при помощи своих мерок. Психология хороша тем, что позволяет понятьсамого себя и избавиться от собственных комплексов. Принять ситуацию такой,какая она есть, и не сходить с ума из-за того, что она не такая, как тебехотелось бы.

– Шутишь? – недоверчиво спросила Настя.

– Я-то? Естественно, шучу, – со смехом ответилон. – Но если серьезно…

Конечно, мне хотелось бы быть красивым молодым офицером,сделать успешную карьеру в нашем сыщицком деле, дослужиться до полковника иначальника, быть счастливым мужем и отцом двоих детей, и так далее. А что яимею? Старый больной инвалид, которого выгнали из органов по состоянию здоровьяв звании майора, вдовец, потерявший жену и одного ребенка и чуть не лишившийсяНадюшки. Все сложилось не так, как хотелось и как мечталось. Ну просто все!

А я продолжаю жить нормальной жизнью, работаю и, междупрочим, хорошо зарабатываю, считаюсь ценным специалистом, пестую дочку. И тызнаешь, что самое удивительное?

– Что? – послушно повторила она.

Ларцев понизил голос до трагического шепота и сделалстрашное лицо:

– Самое удивительное, что я продолжаю нравитьсяженщинам. Отбою нет. Как посмотрю на себя в зеркало, так недоумеваю: что они вомне находят? А как вспомню, что я психолог, так задаю себе другой вопрос,правильный: зачем я им? И нахожу ответ на этот вопрос легко и просто. Ладно,Настюха, это все базарный треп. Давай о деле.

Он включил диктофон, и Настя стала рассказывать. Говорилаона долго и за все время только один раз потянулась к папке: Володя попросилпоказать фотографию керамической рыбки с пластмассовым пупсиком, засунутым ей впасть. Все остальное она воспроизводила по памяти. Краем уха она слышала, какхлопнула входная дверь, из прихожей донесся приглушенный юношеский голос –значит, Надя сделала так, как велел отец, и пригласила своего друга домой.

Ларцев слушал ее, ни на что не отвлекаясь и ничем невыдавая, что тоже слышит доносящиеся из-за двери звуки. Настя уже почтизакончила свой рассказ, когда зазвонил телефон. Ларцев снял трубку.

– Да, слушаю… А, здорово, Юрка! Рад слышать. Принесла,принесла твой привет, не потеряла. – Он бросил на Настю лукавыйвзгляд. – Да, конечно.

Он протянул ей трубку:

– Это тебя. Коротков.

Нехорошее предчувствие зашевелилось в ней. Неужели что-тоопять случилось?

Неужели Шутник продолжает свои выходки?

– Ася? Возьми ручку и бумагу, я тебе продиктую, –раздался в трубке голос Юры.

– Я так запомню, – машинально ответила она, соблегчением переводя дыхание. Кажется, обошлось. Ничего пока не случилось.

– Ты не запомнишь, – голос Короткова сталсердитым, – сделай, как я сказал.

– Хорошо, – прижав трубку плечом к уху, онапотянулась за ручкой и бумагой. – Диктуй, я готова.

– Эн, о, эн, пропуск, си…

– Что это? – прервала его Настя. – Что забред?

– Это латинские буквы. Я их произношу как в английскомалфавите. Давай пиши. Си, ар, и, ди, и, пропуск…

Настя автоматически записывала, с первых же нескольких буквпоняв, что это снова итальянский текст. Значит, все-таки случилось…

– …ар, ай, ти, эй, вопросительный знак. Записала?

– Да, – мертвым голосом ответила она.

– Что получилось?

– Non crede, cara mia, che sarebbe ora di ammette lamia superiorita?

– И что это означает?

– «Не кажется ли тебе, моя дорогая, что пришло времяпризнать мое превосходство?» – перевела Настя. – Юра, откуда это взялось?

– Оттуда, – зло бросил Коротков. – Откуда ивсе остальное. Никак он не уймется, этот придурок. Вы там скоро закончите?

– Да, я уже все рассказала Володе, теперь он будетдумать.

– Поедешь со мной на место происшествия?

– Нет.

– Как хочешь, тогда завтра увидимся.

Она и сама не понимала, почему отказалась поехать сКоротковым на место обнаружения пятого трупа. Отказалась инстинктивно, незадумываясь, отказалась так, словно уже заранее решила, что не поедет, есличто-то опять случится. Может быть, это и есть проявление того ледяногоспокойствия, которое так опасно и коварно? А может быть, – Шутник прав,действительно настало время признать его превосходство, перестать дергаться вбесплодных попытках вычислить его и найти, опустить руки, отступить и тупождать смерти?

КАМЕНСКАЯ

Ей казалось, что все это уже было в какой-то другой жизни,много веков назад. Она точно так же шла по длинным путаным коридорамОстанкинского телецентра, не понимая, куда ее ведут и как она будет выбиратьсяобратно. А ведь это действительно было, только не в другой жизни, а всегополтора месяца назад, в середине октября. За эти полтора месяца Настя словнопрожила целую жизнь.

– Сначала на грим, – сказала ейдевушка-администратор, открывая дверь в гримерку.

Настя поморщилась. Настроение было совсем неподходящим длятого, чтобы делать макияж.

– Это обязательно? – спросила она.

Девушка глянула удивленно и неодобрительно:

– Конечно. Там освещение… Вы же не хотите выглядетьмертвенно-синюшной.

И лицо будет блестеть.

«Черт с ним, пусть синюшное и пусть блестит», –подумала Настя, но послушно вошла в открытую дверь. Не станет она настаивать нина чем, хорошо уже то, что руководство одного из ведущих телеканалов пошлонавстречу руководству Управления уголовного розыска и согласилось записать ееобращение. Договорились, что запись пустят в эфир трижды, в семь вечера, вдесять, а потом в полночь.