КАМЕНСКАЯ

– Не знаю, как вы, уважаемые, а я книги Гоголя еще сошкольной скамьи не люблю. Не понимаю, что в них интересного!

Андрей Тимофеевич оглушительно расхохотался и ловко отправилв рот очередной кусок упоительной телятины Ирочкиного изготовления. Настяискоса глянула на Татьяну и сдержала улыбку. До чего забавный этот их сосед!

Немолодой уже мужчина, пенсионер, а держится с ними, какмальчишка с одноклассницами. Хохочет, бородатые анекдоты рассказывает, нималоне смущаясь их несвежестью, и даже не стесняется признаваться в том, что непочитает одного из классиков отечественной литературы. Обычно люди его возрастадержатся с теми, кому еще нет сорока, более солидно, с усталоймногозначительностью изрекая непреложные, по их представлениям, истины. Нетаков, однако, был Андрей Тимофеевич, живущий на одной лестничной площадке соСтасовым и его семейством.

– Ну, вообще-то, школьное изучение литературы к любомуписателю может любовь отбить, – заметил Стасов. – Может быть, сейчасдетей учат по-другому, а в наше время заставляли, например, наизусть зубритьразмышления князя Андрея под небом Аустерлица. Какой пятнадцатилетний пацан этовыдержит?

Конечно, у него возникает стойкое отвращение и к отрывку, ик роману, и ко всему, что написал Толстой. Кстати, а как вы к Толстомуотноситесь?

– Я, уважаемый, к писателям никак не отношусь, – снеожиданной серьезностью ответствовал сосед, – у меня есть отношениетолько к конкретным произведениям. «Войну и мир» люблю, «Кавказского пленника»люблю, «Севастопольские рассказы» тоже, а «Анну Каренину», к примеру, терпеть,не могу.

– Значит, вы и к нашей… Тане никак неотноситесь? – обиделась Ирочка. – Она ведь тоже писатель.

Андрей Тимофеевич снова расхохотался. Делал это он таксамозабвенно и вкусно, что невозможно было не улыбнуться в ответ.

– Ира, прекрати, – попыталась одернуть ееТатьяна. – Это называется выклянчивать комплименты.

– Так я же не себе комплименты… – сталаоправдываться Ира, но Андрей Тимофеевич прервал ее:

– Дорогие мои, не ссорьтесь. Во-первых, у насабстрактное обсуждение русских классиков, а не присутствующих за столомпрелестных дам. Во-вторых, насколько я знаю, вы, Татьяна Григорьевна, пишетедетективы, а я их не читаю и читать не буду даже из уважения к вам, вы уж меняпростите. А посему отношения к вашему творчеству у меня нет и быть не может. Нуа в-третьих, лично к вам, Татьяна Григорьевна, я отношусь с глубочайшимпочтением и восхищением, равно как и квашей гостье Анастасии Павловне, ибомолодые, умные, красивые женщины, занимающиеся тяжелой и грязной работой,вместо того чтобы блистать в свете, неизменно вызывают трепет в моей мужскойдуше.

Выдав сию тяжеловесную, но изысканную тираду, сосед поднялсяиз-за стола, аккуратно сложив при этом лежавшую на его коленях накрахмаленнуюсалфетку.

– Засим позвольте откланяться.

– Куда же вы, Андрей Тимофеевич, – всполошиласьИрочка. – У нас еще пироги…

– Нет-нет, дорогая, не могу, извините. Сын обещалподъехать, я должен быть дома. Сегодня, видите ли, вторая годовщина смертижены, мы собираемся съездить на кладбище.

Ира проводила соседа до двери и вернулась в комнату. На лицеее проступила грусть, словно печальная дата в этот день была не у АндреяТимофеевича, а именно у нее.

– Все-таки он славный… Простой такой, веселый… –вздохнула она, ни к кому конкретно не обращаясь, и начала освобождать на столеместо для блюда с пирогами.

– Ага, – ехидно поддакнула Настя, – игалантный. Не знаю как ты, Танюша, а я уже давно таких комплиментов неполучала. И молодые-то мы с тобой, и умные, и красивые. У вашего замечательногососеда со зрением как? Все в порядке?

– Не волнуйся, – засмеялась Татьяна, – у неговсе в порядке. Это у тебя перебор в части самокритики. Запомни, подруга, твойвкус вовсе не эталон, я даже не исключаю, что он у тебя просто отсутствует. И тотфакт, что ты сама себе не нравишься, совершенно не означает, что ты не должнанравиться всем остальным людям на этой планете. Допускаю, что нашемуТимофеичу-Котофеичу ты кажешься неземной красавицей. Ладно, коль наш сосед наспокинул, вернемся к делам.

Настя поскучнела. Дело, к которому призывала вернутьсяТатьяна, ей было совсем не по душе, но она опрометчиво дала обещаниепоучаствовать и теперь не могла отступить назад. То есть могла, конечно, мир нерухнул бы, но совесть не позволяла. Суть же состояла в том, что Татьянепозвонили с телевидения и пригласили принять участие в передаче, посвященнойженщинам, занимающимся традиционно мужским делом. Программа так и называлась –«Женщины необычной профессии». Татьяна стала отнекиваться, объясняя, что женщинаследователь– явление вполне обычное, что среди следователей почти половина женщин, и лучшебы им поискать для своей передачи женщину – сотрудницу уголовного розыска,поскольку в розыске женщин действительно раз, два и обчелся. На вопрос, неможет ли следователь Образцова в таком случае порекомендовать кого-нибудь,Татьяна ответила не задумываясь. Настя Каменская была единственнойженщинойоперативником из угрозыска, которую она знала. Кончилось дело тем, чтоНастя позволила себя уговорить только в обмен на обещание Татьяны тожеучаствовать в передаче. Ни той, ни другой ехать на прямой эфир не хотелось, онипридумывали разные замысловатые отговорки, стараясь не обидеть людей стелевидения прямым отказом, но администратор программы проявила недюжинноеупорство в сочетании с невиданной проницательностью и нашла-таки способ ихуломать.

Согласие их было получено, время прямого эфира назначено,увильнуть уже некуда, посему Татьяна пригласила Настю на воскресный обед, чтобыдоговориться о главном.

– Раз уж мы с тобой позволили себя втянуть в этомероприятие, – сказала она, – давай разработаем стратегию нашегоповедения. Это прямой эфир, хуже того – это телемост, и если у нас с тобой небудет общей идеи, за которую мы станем изо всех сил цепляться, вся передачапровалится. Только время зря потеряем.

– Да-а-а, – озадаченно протянула Настя, –телемост – это круто. Если бы просто прямой эфир, тогда еще ничего, сейчас,насколько я знаю, почти всегда звонки телезрителей фильтруют, чтобы не уходиловремя на явные глупости. А телемост практически неконтролируем.

Обед подошел к концу, Ира убрала со стола и отправиласьгулять с годовалым сыном Татьяны Гришенькой, Стасов, выразительно шелестягазетами, прошествовал в спальню, а две будущие героини телевизионной передачи«Женщины необычной профессии», забравшись с ногами на диван, принялись строитьковарные планы противостояния неожиданным, а возможно и глупым, вопросам. Обеони были убеждены, что не существует женских и мужских профессий, а естьприродные наклонности, способности и особенности характера, позволяющие успешнозаниматься одними видами, деятельности и мешающие добиваться успеха в другихсферах. Причем природа эти наклонности и способности раздает людям без учета ихполовой принадлежности. Главное – донести эту мысль до телезрителей и непозволить тратить время на обсуждение тем вроде «Как ваш муж смотрит на то, чтовас могут ночью вызвать на работу».