Парыгин искренне хотел, чтобы Анна осталась жива. Но приэтом достать деньги для Лолиты он хотел еще больше. А в сложившейся ситуацииосуществление одного желания исключало выполнение другого. И ему приходилосьвыбирать.

До балки осталось всего несколько сантиметров. Парыгинзамер, напрягая глаза. Вот Анна сделала еще один шаг назад, совсем маленькийшажок… Она двигалась медленно и аккуратно, поэтому не ударилась затылком, авсего лишь задела балку головой, но этого было достаточно, чтобы заставить еепереключить внимание и обернуться на неведомо откуда взявшуюся преграду. Петрмомента не упустил, мгновенный бросок вперед – и вот уже они оба катаются побетонному перекрытию. Край площадки совсем близко от них, и может быть, ужесовсем скоро все кончится…

Но нет, гибкая и сильная, Анна сумела вырваться и вскочитьна ноги. Она уже не убегала от мужчины, а пыталась напасть сама. Сейчас онамало напоминала играющую спортсменку, а больше походила на рязъяренную огромнуюкошку, которая доверчиво приблизилась к чьей-то ласково протянутой руке, но,получив болезненный удар, готовится выцарапать глаза и вцепиться когтями в лицоили загривок. Одно обманное движение, второе – и вот ей удалось схватить Петрасзади за волосы, а предплечьем другой руки зажать ему шею в «замок». Весил ПетрМихайлович, надо думать, немало, килограммов восемьдесят, но Парыгин хорошопомнил, какая нечеловеческая сила просыпается в Анне, когда девушка в ярости.Петр упирался изо всех сил, но тем не менее постепенно оказывался все ближе ккраю. Евгению Ильичу было видно, что он пытается вцепиться ногтями в кожу рукАнны, и мысленно усмехнулся. Какие там у мужиков ногти, одно наименование. Адаже если бы и были, Аня сейчас почти не чувствует боли, это уже провереноопытом.

Эмоции сменялись в душе Парыгина с калейдоскопическойбыстротой. Ему нужны деньги. Но ему так жалко Аню. Она, похоже, одерживаетверх, сейчас она сбросит Петра с двенадцатого этажа. А как же деньги? Нет,кажется, Петру удается отстоять свои позиции, они снова двигаются к центруплощадки. Неужели Аня слабеет? Может быть, вызванного яростью прилива силхватает ненадолго? Если так, то еще немного – и Петр с ней справится. Тогдаденьги точно будут. Но уже не будет Ани…

Внезапно Евгений услышал шум машин, который заставил егонасторожиться. Вообще автомобили по этой улице проезжали, хотя и немного их было,но за то время, что Парыгин тут находится, штук десять прошелестело шинами. Аэти новые машины и не думали проезжать мимо. Они тормозили. И было их, судя позвукам, никак не меньше трех.

Дальше события стали развиваться стремительно, и Парыгин ужене то что не мог контролировать их, но даже не успевал осознавать. Он не могвидеть ни сами машины, ни то, что происходит около них, потому что не моготвести камеру от двух фигур на двенадцатом этаже недостроенного дома. В любоемгновение могло произойти то главное, ради чего он, Евгений Ильич, стоит здесь,в этом темном подъезде незаселенного дома, так что для оценки ситуацииприходилось полагаться только на слух. Захлопали дверцы, послышались мужскиеголоса.

– Где она?

– Должна быть наверху. С ней какой-то мужчина.

– Что они там делают?

– А я почем знаю? Темень-то здесь… Я только видел, какона пошла на стройку, а потом туда еще клиент прибыл, вот и все. Обратно невыходили.

– Трахаются, что ли?

– Все может быть. Но уж точно, что не водку пьют.Голосов вообще не слышно.

– Но это точно она?

– Да точно, точно! Рост под два метра, ее ж за верстувидно, она всех на голову выше. И лицо как на фотографии, нос длинный, прическатакая же.

– Как же ты лицо разглядел в такой темноте?

– Так я ее засек, когда она из машины выходила, этобыло прямо возле магазина, там света много. С ней, кстати, мужик был.

– А на стройку одна пошла?

– Одна. Он, видно, где-то поблизости ее ждет. Сообщник,что ли?

– Наверное. Найдем, если ждет, никуда не денется. Нучто там, ребята, готово?

В ту же минуту черноту строящегося здания прорезал лучсвета. Приехавшие включили мощный прожектор. Луч бестолково метался по открытымэтажам, пока наконец не выхватил из темноты две сцепившиеся в смертельномобъятии фигуры. Парыгин моментально спрятал камеру и бинокль в сумку. Сердцеего колотилось как бешеное, он не понимал, что происходит. Как здесь оказаласьмилиция? Почему? Кто ее вызвал? Почему кто-то узнал Анну? О какой фотографииидет речь?

– Лазарева! – раздался усиленный микрофономголос. – Анна Лазарева! Немедленно спускайтесь вниз!

В ярком свете прожектора Евгению были видны две фигуры,слившиеся в одну на самом краю площадки.

– Спускайтесь, Лазарева! Район оцеплен, вы отсюда всеравно не выйдете!

Фигуры на краю двенадцатого этажа чуть шевельнулись и сталиеще ближе к краю.

– Поправь прожектор, – послышался голос совсемрядом с подъездом, где стоял Евгений Ильич, – на них тень падает, плоховидно.

Луч прожектора переместился, совсем чуть-чуть переместился,но этого оказалось достаточным, чтобы нарушить хрупкое равновесие, позволявшееАнне и Петру балансировать на краю пропасти. Парыгин не мог видеть, кто из нихсделал то самое последнее движение. Он наблюдал, как два человека падают свысоты, и в те короткие мгновения их последнего полета перестал ощущать себя,перестал думать и существовать. Только когда тела соприкоснулись с землей иперестали жить, он очнулся.

И в эту секунду где-то наверху хлопнула дверь, послышалисьшаги и голоса, женский и детский.

– Лиля, смотри под ноги, не оступись. Давай сюда пакет,неси лучше мою сумку. И передай своему папе, что если он по-мужски не поговоритс этим идиотом-лифтером, я найму бандитов, чтобы они ему ноги оторвали.

– Кому, папе или лифтеру?

– Лифтеру. И электрикам заодно. Почему на лестнице нетсвета? Не хватало еще нам с тобой тут ноги переломать. Так и будем валяться,пока нас кто-нибудь не найдет.

– Тетя Ира, а скоро вы будете переезжать?

– Месяца через два, я думаю. Ты же видела, сколько ещеработы в квартире. А если вместо того, чтобы работать, бригада будет по полднядоски на своих хребтах таскать на седьмой этаж, потому что лифтер выключил лифти неизвестно куда делся, так и все четыре месяца пройдут, пока можно будетвселяться. Лиля, тебе не тяжело? Давай мне мою сумку, я ее сама понесу.

– Все в порядке, тетя Ира, мне совсем не тяжело. Толькострашно немножко.

– Темноты боишься? Не бойся, здесь, кроме нас с тобой,дурочек добросовестных, никого нет.

– А крысы?

– Какие крысы, солнышко мое! – звонко и мелодичнорассмеялась женщина. – Крысы появляются только там, где есть еда. А здесьвообще ничего нет, только три семьи въехали.