чтобы я был рядом, а другие капитулы задавали вопросы про Стол, и… все плохо. Очень плохо. Простишь меня? – Отклонившись назад, он хмурится. – Ты выглядишь напуганной, Би. – Его глаза расширяются. – Сэл снова к тебе приставал?

– Не в таком смысле, – расплывчато отвечаю я. – Он… вчера дал мне несколько советов о том, как драться.

– Что? – Ник стискивает зубы. – Я приказал ему держаться подальше, не смотреть на тебя, не говорить с тобой…

– Все нормально. – Я сжимаю его руку. – Это было неплохо. Он правда помог.

Он все еще не верит, но напряжение отчасти отпускает его.

– И все же правило номер три по-прежнему действует. В особенности после того, как он проведет Обет воина для Тор и Сар сегодня. – В его глазах мрак и буря, тревога и напряжение. – Случилось что-то еще?

Каждый раз, думая о Патрисии, я испытываю одновременно злость и грусть.

– Помнишь, я говорила, что в кампусе есть кто-то, кто может мне помочь? Кому я доверяю?

– Так?

Наше время наедине подходит к концу. Головы присутствующих поворачиваются в нашу сторону.

– Я ошиблась. Этот человек мне не поможет.

Я вижу, что он искренне разочарован.

– Мне жаль, Би. Но все будет в порядке. Мы сможем… – Свет мигает, заставляя его замолчать.

Пора отправляться на испытание.

Помещение вокруг нас пустеет, и Ник прислоняется к окну. Моя рука в его руке по-прежнему скрыта от чужих глаз. Он смотрит, как остальные толпятся у выхода, пока я пытаюсь найти в происходящем хотя бы подобие смысла. Как только все уходят и дверь закрывается, он обнимает меня и утыкается лицом в волосы. Мгновение я сопротивляюсь, не готовая к близости, но как только он обнимает меня, я чувствую тепло, силу и безопасность. Сердце Ника бьется, и мое отвечает ему, словно пароль и отклик. Я готова расплакаться от облегчения.

– Тебе больно, и я не знаю, что делать. Пожалуйста, скажи мне, как я могу помочь.

– Не думаю, что ты можешь что-то сделать.

– Глубоко дыши, ладно? Это поможет тебе сохранять спокойствие.

Внутри вспыхивает раздражение. Глубоко дышать. Сохранять спокойствие. То же самое Патрисия говорила мне, когда я выходила из себя. Когда появлялись воспоминания, когда гнев и печаль окатывали меня волнами, каждая из которых была больше предыдущей, а она понятия не имела, насколько это было больно.

– Не говори мне сохранять спокойствие.

– Извини, – успокаивает меня он, целуя в лоб, а затем в висок. – Больше не буду так говорить.

– Я правда устала от людей, которые говорят мне сохранять спокойствие и делать чертовы глубокие вдохи.

– Ладно. – Он кивает, упираясь в мой лоб своим. – Тогда позволь мне просто быть рядом с тобой сегодня. – Он сует руку в задний карман и вкладывает в мою ладонь ключ.

Я опускаю глаза, вытирая слезы рукавом.

– Что это?

Он улыбается и с сомнением и радостью одновременно отвечает:

– Ключ от моей комнаты.

– И почему ты даешь его мне?

– После испытания мне нужно будет забрать папу из аэропорта. Четыре часа туда и обратно. После поединков ты можешь подняться наверх и подождать в моей комнате. Когда я вернусь, мы сможем поговорить о том, что происходит. Или не говорить.

– Не говорить? – Я поднимаю брови. Он сильно краснеет.

– Я не это имел в виду, – поспешно отвечает он, затем, помолчав, поясняет: – Или ты именно это и имела в виду? Что если мы не говорим, то занимаемся другими вещами?

Я сжимаю губы, чтобы не рассмеяться.

– На самом деле я сейчас ничего не говорила, Дэвис. Это все ты. – Смесь надежды и неуверенности делает его лицо еще симпатичнее. – Вот что я тебе скажу, – отвечаю я, сжимая в руке бронзовый ключ. – Я возьму это и подожду наверху, в твоей комнате, после того как Джиллиан надерет мне задницу, если ты разрешишь воспользоваться душем, пока тебя нет.

– Договорились.

Мы улыбаемся друг другу, и у меня возникает ощущение, что это мгновение принадлежит только нам. Это наша тайна. Бабочки крутятся в животе, потому что, хотя мы обмениваемся несколькими легкими поцелуями, ни один из них не был таким жарким и страстным, как тот, первый. Если я приму его приглашение, то смогу остаться в одиночестве в его комнате впервые со второго испытания. Ник смотрит на меня сверху вниз, и в его глазах тоже мелькает осознание. Он тянет меня за пояс, так что мы оба выпрямляемся, раскрасневшись, и прижимает теплый большой палец к моей ладони, словно подтверждая обещание.

Нам понадобилась еще одна вспышка света, чтобы разделиться и разойтись в разные стороны, но теперь, направляясь к зоне подготовки, я могу ожидать хотя бы чего-то хорошего.

Арена для испытания боем находится в лесу недалеко от серебряной часовни. На тщательно утоптанной земле нарисован круг размером со среднюю окружность на матах. Вокруг него расставлены стулья и табуретки для зрителей.

Оуэн и Джилл расположились на противоположных сторонах арены, так что им хорошо виден центр. Я не знаю, где Сэл, но чувствую его взгляд сверху. Может, на дереве. Еще не совсем стемнело.

Шесть состязающихся пажей одеты в подобранные по размеру штаны, дающие максимальную подвижность, и рубахи цвета династии своего поручителя, украшенные его символом в центре.

Лишь на мне золотой цвет династии Артура.

Сэл сказал, что у меня слишком много причин находиться здесь. Раздробленные цели.

Сегодня я сфокусируюсь на одной и буду сражаться только за одну семью: за свою.

Схватки устроены так: каждый паж выходит на ринг трижды, а всего проводится девять схваток. Когда на ринге появляется первая пара, Ник смотрит мне в глаза и подмигивает. Он никогда не видел, как я дерусь, и его спокойная уверенность в моих способностях помогает собраться.

Сидней легко расправляется с Гриром с помощью квотерстаффа, но проигрывает Блейку, когда дело доходит до длинного меча.

Уитти выбивает Блейка с ринга быстрыми уколами и взмахами кинжала. Затем, ко всеобщему удивлению, ему удается одолеть Воугна, вооружившись квотерстаффом. Воугн отбрасывает в сторону шест Уитти и покидает ринг, лицо у него красное, как его рубаха. Очевидно, что еще с разминки он рассчитывал одержать победу в трех матчах из трех, выиграв все схватки с разным оружием. Он швыряет свой шест в дерево, так что тот раскалывается пополам. Фитц подходит к своему пажу, чтобы ободряюще похлопать его по спине, и шепчет что-то ему на ухо. Хотя Фитцу не нужен оруженосец – у него есть Эван, – похоже, он все-таки переживает за успех пажа.

Остальные пажи, оруженосцы и наследники радостно кричат или охают, а в перерывах между раундами