Кризис марксистской концепции и рождение исследовательского «сообщества»

На рубеже двух столетий (ХХ и ХХI вв.) изменилась кардинальным образом и ситуация в исследовательских кругах. Еще при жизни Л. Г. Бесровного и П. А. Жилина, двух главных монополистов на марксистское истолкование событий 1812 года, появилась генерация молодых историков, сформировавшаяся на неприятии многих постулатов, шедших от «сталинских» указаний, и в целом неудовлетворенных состоянием историографии. К этому времени уже был накоплен определенный потенциал научных знаний, в первую очередь в области источниковедения[602], который входил в противоречие с устоявшимися партийными догматами и господствовавшим тогда классовым подходом к освещению исторических событий. В условиях подспудного формирования иных этических и нравственно-психологических установок в научной среде стала очевидной неработоспособность как общей «советской» концепции истории войны 1812 года, ее определенных положений в толковании социальных процессов (роль отдельных сословий), так и отдельных трактовок событий и персоналий.

Во время начавшейся «перестройки» выразителем взглядов недовольной состоянием дел молодежи и многих трезвомыслящих историков стал профессор Н. А. Троицкий. Он уже тогда имел известность и академическое признание как исследователь, занимавшийся изучением народовольческого движения, однако к теме «двенадцатого года» его с 1963 г. «не допускали». Лишь новые веяния среди партийной номенклатуры дали ему возможность в условиях тотального дефицита печатных продукции опубликовать монографию, в которой были пересмотрены многие устоявшиеся официозные оценки войны 1812 года.[603] Бесспорно, по сравнению со всем предшествующим советским периодом, этот труд мог претендовать на революционный переворот в историографии и был в целом положительно встречен научной общественностью. Помимо эффекта от книги, необходимо также указать на другой положительный фактор. Стремительно ворвавшийся в историографию Н. А. Троицкий за короткий срок разрушил традиционный покой, царивший в критике трудов 1812 г. Его жесткие рецензии и полемические споры с оппонентами, не говоря уже о полезности критических размышлений, повысили планку ответственности перед специалистами, отвадили от занятий наукой многих профессионально не пригодных авторов и поставили заслон откровенно паразитировавшим на истории компиляторам[604]. Без сомнения, Н. А. Троицкий своими работами нанес мощный удар по давно устаревшим концептуальным построениям и развеял многие мифы 1812 г. Но, по мнению некоторых историков, он проделал лишь часть необходимого пути и остановился на полдороге, не заметил и не поднялся до осмысления многих вопросов, а тем самым законсервировал своим возросшим авторитетом живого классика дальнейшее развитие науки.

В условиях трансформации страны стало складываться неформальное сообщество специалистов, изучавших самые разные аспекты и проблемы войны 1812 года. Объективно этому процессу способствовало несколько факторов: «послабления» властей, «ветер перемен», а также кризис академической науки. Академия наук и военное ведомство (Институт истории АН СССР и Институт военной истории Министерства обороны) практически к 1990-м гг. утратили всякий интерес к проблематике 1812 г., отчасти из-за потери идеологической ориентации и откровенных провалов в работе по военно-патриотическому воспитанию. Вакуум очень быстро стал заполняться. Во многих городах начали появляться клубы реконструкции военно-исторического костюма, военно-исторического моделирования, любителей военно-исторических фигурок и миниатюры, неформальные объединения любителей истории, в том числе такая общественная организация, как прекративший свое существование в 1917 г. и возрожденный в 1989 г. «Кружок ревнителей памяти Отечественной войны 1812 года» под патронажем ГИМ.

После 1991 г. историческая наука, освободившись от командно-административных пут идеологической цензуры, оказалась предоставленной сама себе. Тоталитарные оковы пали ― и каждый историк оказался один на один с суровой «послеперестроечной» действительностью. Не существовало никаких надежд и на «западную» помощь. Некогда мощные в финансовом отношении западные научные фонды и центры, ранее щедро раздававшие гранты на изучение проблем, хотя бы косвенно связанных с советологией, всегда отказывали «милитаризированным» темам по военной истории России, а затем и вовсе постарались свернуть свою деятельность в стране «победившего капитализма». В обществе заговорили о предстоящей катастрофе и гибели гуманитарных наук. В этой ситуации, когда каждый выживал как мог, наука понесла невосполнимые потери. Многие мои хорошие знакомые ― профессиональные историки ― вынуждены были заняться бизнесом, пойти работать в коммерческие структуры, уйти в журналистику, уехать за границу. Это был период переосмысления ценностей и нового выбора дальнейшего жизненного пути. Вообще-то, кризисные явления ― это закономерный этап в развитии науки. Но каждый человек являлся хозяином своей судьбы и нельзя осуждать тех, кто выбрал иную, отличную от науки дорогу. У всех были свои собственные обстоятельства.

И все же, несмотря на трудности и тяжелые времена, немало «бойцов» осталось в строю. Выжить военно-исторической науке помогло несколько факторов.

Во-первых, наличие таких организаций, как военно-исторические объединения и клубы, оказавшимися объективно не заинтересованными в гибели науки. Благодаря содействию клубов с 1988 г. стали ежегодно проводиться военно-исторические праздники на Бородинском поле, в Малоярославце, Вязьме, Москве, Петербурге и др. городах; с 1990-х гг. начался выпуск ориентированных на клубное движение независимых периодических изданий и альманахов по военной истории в целом и в частности по истории 1812 г. (журналы «Орел», «Цейхгауз», «Старый барабанщик», «Сержант», «Воин», «Империя истории», «Армия и битвы», «Коллекция», «Рейтар», альманахи «Военно-историческая фигурка», «Военный вестник», «Император», обозрение «Para Bellum», рукописный фонд «Выпуск ВИК» и «Бюллетень ТВП»); а с 1994 г. стало выпускать книги по военной истории издательство «Рейтар», созданное благодаря поддержки клубов.

Во-вторых, прямая помощь военно-исторических музеев, которые стали проводить ежегодные конференции в Малоярославце, Бородино, затем в музее-панораме «Бородинская битва» в Москве. Главное заключалось в том, что материалы конференций ежегодно публиковались, а подобное трудно было представить в советские времена. Именно в кулуарах и во время «застолий» этих конференций окончательно сложилось и упрочилось сообщество специалистов по истории 1812 г. Именно там велись споры по разным проблемам, обсуждались последние работы, дебатировались новые идеи, там рождались и многие затем реализованные проекты. Круг участников этих конференций был самый разнообразный по возрастам и профессиям (преподаватели вузов, сотрудники музеев, архивов и издательств, военнослужащие, государственные служащие, работники частных фирм, студенты), как историки из разных регионов России, так и любители, но всегда также появлялись новые люди, тем самым, расширяя представительскую географию страны в историографии. В настоящее время конференции, связанные с тематикой 1812 г., стали проводиться не только в двух столицах и военно-исторических музеях, их география значительно расширилась ― Самара, Вологда, Саратов, Тамбов, Новочеркасск и другие города. Необходимо добавить, что помимо конференций свой вклад в поддержку науки внесли и музейные «гранды» ― ГИМ, Эрмитаж, Артиллерийский музей, начавшие организовывать большие выставки, связанные с военной историей, тем самым стали поднимать общественный интерес к военно-исторической тематике.