— Осторожнее со словами, Тальяна. Я ведь могу вызвать вас на поединок чести, если вы не сможете доказать правдивость сказанного вами.

— Ты не посмеешь, — она криво усмехнулась.

— Я за равенство полов, — не поддался я на провокацию. — И позволю вам доказать свою правоту в честном поединке. Обещаю, что не стану использовать руны.

— А фору ты мне дашь? — хитро уточнила журналистка, но я покачал головой:

— Нет. Завязывать глаза или играть в благородство иным способом я не стану. Таких как вы надо давить без сожалений. И не давать слабину.

— А я думала, что вы благородный рыцарь, — разочарованно протянула гостья.

— Уж определитесь, госпожа Лошадчак, кто я, по-вашему — подлый убийца или рыцарь в сияющих доспехах. Не путайтесь в показаниях. Значит, в ваших статейках я — подонок, но в жизни вы ожидаете от меня благородных поступков. Ваше пьяное тело не бросил на стылой крыше именно я. И не стал пользоваться этим самым телом тоже я. Я не стал требовать поединка чести после того, как вы неподобающе повели себя. Но сейчас хочу лишь одного — убирайтесь отсюда прочь. Вы мне омерзительны.

Кажется, впервые в своей не особенно длинной жизни Лошадчак услышала подобное. Она смотрела на меня широко открытыми глазами и хватала ртом воздух.

— Не заставляйте меня вызывать охрану. Просить провести вас через всю территорию на глазах у гостей, выталкивать на ворота и следить, чтобы вы не явились снова, переодевшись в очередной цирковой костюм… Кстати, а это не вы угнали у моего брата мотоцикл? Какой-то клоун укатил его в этой деревеньки пару месяцев назад.

— Да как ты смеешь! — воскликнула Лошадчак. — Да я тебя…

— Укусите? — я изобразил на лице ужас. — Или зашутите меня до смерти?

— Ты должен понимать, что я всего лишь журналист. И моя работа — рассказывать людям правду. Ту версию, в которую я верю.

— Если бы вы верили, что я убийца, то не пришли бы сюда. А то, что вы тут лишь доказывает — вы врали. Вы намеренно меня оболгали. И мне вас жаль.

Я дал знак дружинникам, которые уже какое-то время стояли позади Лошадчак. Парни аккуратно подхватили девушку под руки. Она взвизгнула, выгнулась и попыталась вывернуться.

— Ты всего лишь выскочка! — брызжа слюной завизжала она. — Никто. Пустое место. Отец считал тебя ничтожеством. Потому и сослал в Муром. Чтобы ты там сдох в безвестности. Никто! Никто! Я все равно найду способ уничтожить тебя. Я придумаю как…

— Придумаю, — протянул я, словно бы пробуя это слово на вкус. — Хорошо сказано.

Эта фраза вышла достаточно громкой. И я наконец понял, что слышу голос Тальяны не только из ее рта, но и со стороны сцены.

— В прямом эфире Лошадчак призналась, что пыталась подставить народного ведьмака. Сенсация. История твориться на ваших глазах, — звенящим от напряжения голосом вещал со сцены Луль. — Повтор этого ролика вы сможете увидеть на моем канале. если Михаил Владимирович не станет возражать.

Я наконец заметил помощника Игоря, который стоял на ступенях и снимал меня на камеру. И довольно улыбнулся. А лицо Лошадчак наоборот побледнело. Кажется, только теперь она начала понимать, что ее карьера трещит по швам.

— К слову о Тальяне, не так давно в Сеть утекло одно видео с закрытой вечеринки, — продолжил со сцены Луль. — На котором присутствовала наша героиня. Вот некоторые кадры с нее.

Толпа ахнула. А из динамиков послышался знакомый голос на фоне громко играющей музыки:

— Все эти безродные так сохнут по темному ведьмаку, который зовет себя народным. Он просто быдло Муромское. Такие как он пытаются диктовать настоящим хозяевам жизни, что надо уважать челядь.

— Напомню, эта вечеринка проходила в тот день, когда вся Империя тяжело переживала утрату Михаила Морозова, которого считали погибшим в Лукоморье, — продолжил Луль. — И вы посмотрите на наряды собравшихся в загородной резиденции Воронцовых. Это же какой-то… позор.

— Почему на том парне только один носок? — крикнул кто-то из толпы.

Лошадчак забилась в руках охраны. Она что-то кричала, пока ее уводили. А Игорь со сцены тем временем громко произнес:

— А теперь встречайте! Народный темный ведьмак, Михаил Морозов.

И я вышел на сцену. Поднял руки, приветствуя гостей. А за спиной раскрылись темные крылья. И толпа закричала, приветствуя меня.

Я подошел к Лулю, протянул ему ладонь. Тот ответил на рукопожатие, и вдруг крепко по-дружески обнял меня:

— Мой подарок на Русалью неделю, — прошептал он на ухо. — Не благодари.

Он отстранился, а затем направился прочь со сцены, оставив меня одного.

Глава 35

Дальше конференция пошла по уже знакомой и привычной мне схеме. Журналисты выстроились в очередь к микрофону. За моей спиной, на экране, где еще недавно шло видео разоблачение Лошадчак на вечеринке, включилось изображение парня в плаще с косой.

— «Имперский вестник», — начала симпатичная девушка с россыпью веснушек на носу. — Вы темный и все же претендуете на звание народного ведьмака. Как это сочетается?

— Это не так, — спокойно ответил я.

— Вы не темный? — удивленно уточнила журналистка.

— Я не претендую, — поправил ее я и развел руки в стороны. — Люди сами решают, кто для них свой и народный. Я никого не просил выбирать меня или наделять рангом.

— Но…

— Я всего лишь выполнял свою работу, — продолжил я и поднял к небу указательный палец. — Для меня важен каждый человек. И это мой выбор. Никто не заставлял меня защищать людей. Я мог бы остаться в Муроме или спрятаться в особняке отца.

— Как ваш брат? — тотчас спросила девчонка, хотя ее уже активно пытались оттеснить от микрофона.

— Мой брат сам взял на себя эту ответственность, — я повысил голос, чтобы привлечь особое внимание. — Он стал князем на время отсутствия нашего отца. Денису пришлось разбираться с финансовыми вопросами. Решать дела с бастардами, которые постучались в наши двери. При этом он принял меня своим братом, дал тепло и заботу…

Я на мгновенье запнулся и сглотнул горечь, которая появилась на языке. И продолжил:

— Мы стали семьей. Своего брата я считаю тем, за кого готов пойти на многое.

— А вам не обидно, что