– Я не сильна в психиатрии.

– Синдром приобретённой беспомощности, – сказала Элайна, подняв указательный палец. – Как бы тебе это объяснить… Собаку бьют в закрытой комнате. Онаизворачивается, как может. Огрызается. Это продолжается изо дня в день, и в какой-то миг мучитель входит в комнату, а собака уже не пытается спастись. Ложится и терпит побои. А ещё через время мучитель входит в комнату и оставляетдверь открытой. Бьёт собаку, а она не убегает, хотя вот он, выход, перед носом. Это и есть синдром приобретённой беспомощности.

Эйра хмыкнула:

– Теперь буду знать.

– Я привела слишком грубый пример. Человека не обязательно бить, чтобы онзаполучил этот синдром. Кроме того, беспомощность проявляется не только в присутствии насильника. Человек вообще становится беспомощным. Я слышала ослучае, когда из реки вытащили девушку – она оступилась на мостике, упала в воду и чуть не утонула, хотя могла встать на дно, вода в том месте доходила до её груди. Потом оказалось, что она была жертвой насилия: отец истязал их с матерью на протяжении многих лет. Иногда синдром приобретённой беспомощностиразвивается и без насилия. Например, когда мать постоянно говорит ребёнку: «Ты всё делаешь неправильно».

– Вы учились на психиатра? – поинтересовалась Эйра.

Она даже не догадалась расспросить Адэра о сестре. Как так?

– Нет. Я училась рисовать и играть на рояле, – улыбнулась Элайна. – У нас в комиссии два психолога и два психиатра. Иногда они читают нам лекции. Для общего развития. А мы просто пропускаем истории женщин через сердце и решаем: вмешиваться или нет.

– В Тезаре так серьёзно всё поставлено?

– Мы добровольцы. Нам за это не платят. Если у тебя есть деньги и тебе их не жалко, ты тоже можешь создать такую комиссию. – Элайна умолкла, глядя на дочек и Адэра, занятых строительством замка из песка.

Эйра понимала, что на этом рассказ не окончен, и терпеливо ждала.

– В комиссию пришло письмо, – промолвила Элайна, продолжая наблюдать задевочками. – Женщина рассказывала об изменах мужа. Сначала она простодогадывалась. Потом ей кто-то доложил, что её супруга часто видят с одной дамой. Потом она сама заметила, как на рауте он переглядывается с одной особой. Их взгляды поведали ей о многом. Жена боролась, а потом сдалась. Он привёл любовницу в дом и представил её, как своего личного секретаря. Они запирались в кабинете и «работали» до глубокой ночи. Любовница нередко оставалась ночевать. А как-то они вместе явились к завтраку и сели за один стол с женой и детьми... А потом муж сказал жене, что его «секретарь» будет жить с ними.

– Почему она не развелась с мужем?

– По словам автора письма, эта дверь была закрыта, заколочена и подпёртакаменной плитой. – Элайна через силу улыбнулась. – Я спросила у подруг: «Можноли супружескую неверность рассматривать как подвид психологического насилия?» Они ответили: «Это подавление, а не насилие». Женщина и правда писала, что муж никогда не поднимал на неё руку, никогда не оскорблял словесно. Был милым, обходительным. Я сказала: «Синдром приобретённой беспомощности налицо. Онне появляется на пустом месте». Мне ответили: «Какой же это синдром? Вокруг столько открытых дверей, автор письма не хочет их видеть». Мы поспорили иразошлись.

– И никто не догадался, что это письмо написали вы? – спросила Эйра и прикусилаязык. Ну что с ней сегодня?

Элайна вспыхнула, оттянула ворот платья:

– От тебя ничего не скроешь. Верно?

– Простите меня.

Элайна покачала головой, покусывая губы:

– Меня предупреждали. Я не верила.

– Всё, что вы сказали, я вычеркну из памяти…

– Они не знали… – перебила Элайна. – Не знали, что дверей было не так уж имного, и за каждой тупик. Это ещё хуже. Выходишь с надеждой, возвращаешься опустошённой. Бежишь в следующую дверь и плетёшься назад. И так по кругу, покане осознаёшь в полной мере свою беспомощность. Почему я тебе эторассказываю?

Эйра молчала. Слова лишние, все слова лишние…

Элайна улыбнулась, глядя, как Адэр, подхватив на руки верещащих девочек, бегаетпо кромке воды. Моранды носились вокруг них, поднимая мощными лапами тофонтаны брызг, то клубы песка.

– Как-то я пришла домой поздно вечером, – вновь заговорила она. – Девочки уже спали. Из его кабинета доносился игривый смех. В кабинете несколько комнат, соединённых арочными проёмами, одну он оборудовал под комнату отдыха. Я встала перед кабинетом и простояла всю ночь. Мысленно раскалывала двери нащепы, будто за ней не муж с любовницей, а свобода. Просто свобода, пустота. И наконец-то я поняла: чтобы вырваться на волю, необязательно выламывать двери. Можно лечь и просочиться в щель между створкой и полом. Теперь я свободна, Малика. Мой муж сбежал с любовницей. В моей жизни теперь всё хорошо.

– Я рада за вас, – промолвила Эйра.

– Вот почему я тебе рассказала, – Элайна звонко рассмеялась. – Я знала, что ты не будешь мне сочувствовать. Ты единственная, кто не посмотрел на меня с жалостью.

– Я правда за вас рада.

Элайна похлопала Эйру по колену:

– Я тоже хочу за тебя радоваться. Но, как и все, смотрю на тебя с жалостью. – Взмахнула рукой. – Адэр!

Он поставил девочек на песок. С непонимающим видом двинулся вперёд. Перешёл на лёгкий бег. Элайна вскочила, побежала навстречу. Налетев, обняла его, словноне видела сто лет, и зашептала ему на ухо. Адэр гладил сестру по спине, а самсмотрел на Эйру. Элайна взяла дочерей за руки и повела к машинам. Гувернанткаподскочила к пледу, забрала детскую обувь. Непонятно откуда появились охранители. Хлопнули дверцы, заурчали двигатели. В сени деревьев остался только автомобиль Адэра.

Эйра поднялась:

– Куда они?

– В город. Девочкам нельзя долго находиться на солнце.

– А мы?

– Мы идём купаться, – сказал Адэр и, приблизившись, через голову стянул рубашку. – Раздевайся.

– Идите. Я подожду в машине, – сказала Эйра и потянулась к туфлям.

Адэр схватил её за локоть, повернул спиной к морю, обхватил за талию и вынудил пятиться. Раскалённый песок сменился водой. Юбка намокла и потяжелела.

– Нет-нет, не надо, – проговорила Эйра, вздрогнув от налетевшей сзади волны.

– Почему? – спросил Адэр, продолжая идти.

– У меня нет с собой сменной одежды.

– У меня тоже. Высохнем на солнце.

Его ноги тёрлись о её ноги, бёдра соприкасались с её бёдрами. Всё, что былозаточено в нерушимые границы, рвалось наружу, переливалось через край. Вихрь чувств и эмоций кружил Эйру. Она искала глазами точку опоры: облако, солнце, оливку на дереве, но взгляд неизменно возвращался к Адэру. Он не может быть опорой. Он разрушительный круговорот.

Перебирая пальцами ткань и поднимая юбку всё выше и выше, Адэр припал к губам Эйры, будто хотел выпить её до дна. Оторвался, перевёл дыхание. Вновь потянулся вперёд.