Обхватив плоскую сторону ладонью, он змеей подползла к томуместу, где он лежал, а в глазах ее теплился огонек, не предвещающий ничегохорошего.

4

План Детты был прост и жесток: острым концом камня колотитьЭдди по голове, пока тот не откинет коньки, потом забрать у него револьвер идождаться возвращения Роланда.

Когда тело Роланда опять «оживет», она предложит ему навыбор: либо вернуть ее в ее мир, либо получить пулю в лоб. Все равно планам твоимабзац, скажет еще она. Дружок-то твой помер, уж не знаю, чего ты там себеудумал, но теперь ни черта у тебя не выйдет.

Если же револьвер, который Гнусный Мужик отдал Эдди, несработает, а такое вполне возможно — Детта в жизни так никого не боялась и нененавидела, как Роланда, способного на любой, пусть даже самый что ни на естьмерзкий трюк, — она все равно его оприходует. Может, камнем, а может, голымируками. Он весь больной, у него не хватает двух пальцев. Она с ним справится.

Но когда она подползла совсем близко к Эдди, Детта сновазабеспокоилась. В сознании ее опять прозвучал вопрос, и ей опять показалось,что задал его чужой голос.

А вдруг он узнает? А вдруг он узнает, что ты тут сотворила,в ту же секунду, когда ты прикончишь Эдди?

Ничего он не узнает. Он сейчас слишком занят поисками своеголекарства. Как я понимаю, ему сейчас не до него.

Чужой голос ей не ответил, но сомнение все же закралось. Онаслышала их разговоры. Они думали, что она спит, а она не спала и все слышала.Воистину Гнусному Мужику нужно кое-что сделать. Она так и не врубилась, чтоименно. Поняла только, что все это связано с какой-то башней. Наверное, ГнусныйМужик полагал, что в башне этой полно золота и бриллиантов или чего-нибудь вэтом роде. Он говорил, что чтобы добраться туда, ему нужны трое: она, Эдди икто-то еще. Так, должно быть, и есть. Иначе зачем здесь торчать этим дверям?

Если все это — волшебство, он наверняка узнает, если онаубьет Эдди. Если убийством Эдди она перекроет ему путь к этой его башне, темсамым она уничтожает то единственное, ради чего живет этот белый мудофил. Акогда он узнает, что ему больше незачем жить, этот мудак может сделать уже все,что угодно, потому что тогда ему будет на все наплевать.

Детта невольно поежилась, представив себе, что будет, есливоистину Гнусный Мужик вернется в таком настроении.

Но если нельзя кончать Эдди, то что же делать? Она могла бызабрать револьвер, пока Эдди спит, но когда Гнусный Мужик вернется, удастся лией потом справиться с ними двумя?

Она просто не знала.

Взгляд ее скользнул по коляске. Она собиралась уже перевестивзгляд, как вдруг снова уставилась на коляску. На ее кожаной спинке былглубокий карман. Оттуда торчала веревка, которой они привязывали ее к креслу.

Взглянув на веревку, она поняла, что нужно делать.

Она резко изменила курс и поползла к неподвижному телустрелка. Она возьмет все, что нужно, из рюкзака, который он называет «сумкой»,потом быстренько выудит веревку… но тут она на мгновение застыла у двери.

Как и Эдди, она воспринимала все, что видела через дверь, сточки зрения кинозрителя… только теперешняя картина больше напоминалакакой-нибудь сериал-детектив по телику. Дело происходило в аптеке. Аптекарьзастыл за стойкой с этаким идиотским испуганным видом, и Детта его не винила:дуло револьвера было направлено прямо ему в лицо. Аптекарь что-то говорил, ноголос его шел издалека и звучал глухо, как будто через какую-нибудьотражательную перегородку. Она не могла разобрать слова. Не видела, кто держалревольвер, но ей и незачем было видеть. Она и так знала, кто этот налетчик.

Воистину Гнусный Мужик.

Может быть, там он совсем на себя не похож. Там он можетвыглядеть как низкорослый пузатый мешок с дерьмом. Может быть, там он вообщечернокожий. Но внутри все равно — он. Быстренько ж он раздобыл себе еще ствол!Зуб даю, в этом деле он мастер. А ты, давай шевелись, Детта Уокер.

Она открыла сумку Роланда, и ее обдало ностальгическимзапахом табака — слабым запахом от давным-давно израсходованных запасов. Сумкастрелка мало чем отличалась от дамской в том смысле, что набита она была всякоюдребеденью, никчемушной на первый взгляд… но при ближайшем рассмотрениистановилось ясно, что это — имущество опытного путешественника, готового почтик любой непредвиденной случайности.

Она поняла, что Гнусный Мужик давно уже странствует впоисках своей Башни. А если так, то количество даже оставшейся у него послестольких дорог всякой всячины достойно было изумления.

Шевелись, Детта Уокер.

Она взяла все, что нужно, и поползла, извиваясь змеей,обратно к коляске. Опершись о локоть, приподнялась и вытащила из кармашкаверевку, как рыбак тянет леску. Время от времени она поглядывала на Эдди, чтобыубедиться, что тот по-прежнему спит.

Он даже не пошевелился, пока Детта не накинула ему на шеюпетлю и не затянула ее.

5

Когда его потянули, он поначалу подумал, что все еще спит, иему снится кошмар, как будто его заживо похоронили или его кто-то душит.

Потом он почувствовал боль от петли, врезающейся в горло, и,подавившись, еще ощутил теплую струйку слюны, стекающей по подбородку. Это несон. Эдди схватился за веревку и попытался подняться.

Но она рванула со всей силы, а руки у нее сильные — будьздоров, и он хлопнулся наземь. Лицо его уже багровело.

— Давай дергайся! — прошипела сзади Детта. — Я не стану тебякончать, если ты рыпаться прекратишь, а будешь дергаться, придушу.

Эдди убрал руки и попытался лежать смирно. Удавка, которуюОдетта набросила ему на шею, немного ослабла — ровно настолько, чтобы Эдди смогсделать слабый, обжигающий горло вдох. Что еще можно сказать? Это все-таки чутьполучше, чем не дышать вообще.

Когда паническое сердцебиение чуть поутихло, он попыталсяоглянуться. Петля немедленно затянулась.

— Не трепыхайся. Лежи себе, беложопый, гляди на море инаслаждайся видом. Нечего пялиться по сторонам.

Он повернулся обратно к морю, и удавка опять ослабла ровнонастолько, чтобы он мог дышать, если эти обжигающие жалкие вдохи вообще можноназвать дыханием. Левой рукой он тайком потянулся к ремню (Детта увидела это иухмыльнулась, хотя он видеть ее не мог). Ничего там нет. Револьвер она забрала.

Пока ты, Эдди, дрых, она подползла к тебе. Это, само собою,был голос стрелка. Сейчас, конечно, уже бесполезно тебе говорить, что я тебяпредупреждал, но все же… Я тебя предупреждал. Вот до чего довела вся романтика— петля на шее и сумасшедшая тетка с двумя револьверами у тебя за спиной.