Сердце Коула начало стремительный отсчет. «Решай».

Диана нежно поцеловала его, и Коул ответил, а его рукизаскользили и сжались у нее на запястьях. Его тело напряглось, а в глазахпостепенно разгорался огонь. Приложив ладонь к ее щеке, он медленно провел еювниз, обхватил Диану за шею. «Еще!»

Коул запустил пальцы в ее волосы, впился в губы и перевернулДиану на спину.

Его язык дразнил, настаивал и медленно сводил женщину с ума,чресла вжимались в ее тело — жестко и требовательно.

Диана притянула его ближе. Он расстегнул ее рубашку, и отувиденного у него захватило дух. Острые бутоны сосков, венчавших два прелестныхбледных полушария, были прекрасны!

Коул прикоснулся к соску, и тот затвердел еще сильнее. Дианазастонала, выгибаясь во взрыве наслаждения. Стараясь сдерживаться, он поцеловалдругой сосок, и ее пальцы невольно вцепились ему в шевелюру.

Коул вспыхнул от желания. Он снова перевернулся на спину,привлекая Диану к себе. К его удивлению, она запахнула рубашку и сталаприподниматься. Коул остановил ее в тот самый момент, когда она ощутила его восставшуюплоть.

Диана поняла, почему он не спешит. Она склонила голову,избегая его взгляда, и неловко принялась застегивать рубашку.

— Не смей!

Диана вскинула голову, по-прежнему сжимая полы рубашки. Коулразвел в стороны ее руки.

— Какая красота, — прошептал он, спуская рубашку с ее плеч,и подхватил обеими ладонями ее груди.

Сердце Дианы загрохотало от невыносимого блаженства. Коулвнезапно понял: он каждой клеточкой чувствует реакцию Дианы. Он коснулся еесосков большими пальцами, и как по команде затвердели его собственные соски.

— Прикоснись ко мне, — шепотом попросил он. От егопрерывистого стона у Дианы задрожали руки. Она склонилась над ним и накрылагубами его сосок. Коул глубоко вздохнул, и Диана почувствовала, как дрогнулипод ней его бедра — так, словно он уже был в ней, а потом какая-то сила вдругпригвоздила ее к Коулу. Они ласкали друг друга руками и губами, срывая одежду.

Ее тело казалось мраморной скульптурой. Он был одновременнои повелителем, и рабом. Его стонам Диана внимала, как музыке. Коул принимал еевздохи, как благословение. Они застыли в неподвижности, пока ее тело привыкалок медленно пульсирующему теплу внутри, и вдруг осторожные толчки сменилисьяростными, требовательными ударами. Диана с дрожью подавалась навстречу, а Коулпогружался в нее вновь и вновь — в отчаянной попытке завладеть ею целиком. Онавскрикнула, достигнув вершины, и он мгновенно догнал ее.

Потом Диана лежала в его объятиях, и слезы капали ему нагрудь. Коул смотрел на яркие и ясные звезды, а перед глазами плыл туман.

Коул мысленно встал на колени перед небесами. Он был готовна любые сделки, подкупы и обещания.

Не дождавшись ответа, мужчина умоляюще прошептал:

— Пожалуйста!

Он приложил ладонь к ее влажной щеке, и Диана повернулась,чтобы коснуться ее губами.

— Я люблю тебя, — прошептала женщина. Ему было дарованоблагословение.

Лежа на широкой кровати, положив голову Коулу на грудь,Диана улыбалась в ожидании его слов. Ее не покидало ощущение, что сейчас,именно в эту минуту, он хладнокровно пересматривает свое будущее.

Диана с любопытством размышляла, как он преодолеетпрепятствия, вставшие перед их неоперившимся браком. Он любит ее, она любит его— остальное не важно, и тем не менее существует немало осложнений.

Она живет в Хьюстоне и руководит крупной компанией.

Он живет в Далласе и руководит еще более крупной компанией.

Она мечтает о ребенке.

Он не хочет детей.

Наверное, для решения этих проблем мало опыта и желания,необходимо еще и чудо.

Она задремала, а когда проснулась несколько минут спустя,рядом с кроватью горела лампа. Коул взял Диану за руку, их пальцы переплелись.

— Я поразмыслил, — нежно начал он, — и пришел к следующимвыводам.

Диана замерла в нетерпении, желая узнать, как далеко онзашел в своих решениях.

— Проблему представляет логистика, — продолжал Коул,заметив, как блеснули смехом глаза Дианы, и крепче прижал ее к себе. —По-моему, ты должна перебраться в Даллас, дорогая. Я не могу перевести«Объединенные предприятия» в Хьюстон — по нескольким причинам, не говоря уж отом, что это финансовое самоубийство.

Диана притворно вздохнула:

— Мы должны жить отдельно, в разных городах. Коул воспринялее слова всерьез:

— Это невозможно.

— Таким было соглашение. Мы заключили нерушимый устныйдоговор:

Коул высокомерно отмел этот довод:

— Нерушимый устный договор — бессмыслица. Сплошноепротиворечие.

— Значит, конец сделке?

Коул пристально вгляделся в обманчиво невинные нефритовыеглаза, опушенные длинными темными ресницами под причудливо изогнутыми бровями.

— Диана, ты прекрасна, — прошептал он. — Скажи, что тызадумала?

— Я согласна перевести административный отдел компанииФостеров в Даллас, а производственный оставить в Хьюстоне под руководствомКори.

— Тогда проблема решена, — удовлетворенно произнес он,склоняясь, чтобы поцеловать ее. Его тело уже охватил трепет.

Она провела ладонью по его плоскому животу, и в глазах у нееблеснула надежда.

— О чем бы ты ни умоляла этим взглядом, я согласен, — заявилКоул.

— Я умоляю о детях. Твоих детях.

Коул серьезно нахмурился, склонив голову:

— Сколько?

Ее улыбка засияла подобно солнечному лучу, глазазаискрились, как овальный бриллиант в восемь каратов в кольце, которое Коулнадел Диане на палец, пока она дремала. Он привез кольцо сюда, надеясь налучшее. Но он не смел и надеяться на такое!

— Я хотела бы троих детей, — призналась Диана.

— Одного, — сурово возразил Коул.

— Если ты согласишься на двоих, я отдам тебе Парк-плейс,Бордвок и всю свою арендованную собственность.

— Договорились! — со смехом заключил он.

Дверь в комнату Кэла была открыта, и Диана вошла без стука.Коул не стал будить ее, а в записке предложил приехать к Кэлу, когда онавыспится. Диана слышала, как беседуют на кухне Коул с Кэлом, пока Летти готовитзавтрак.