Кто-то накрыл её простынёй. Нечто новенькое в их действиях. Вышли. Опять кто-то пришёл. Встал над ней.

Сердце дёрнулось… Арм.

Надя узнала его по шагам, по его аромату, по шороху одежды, по трепету в её душе. Открыла глаза, поморгала, сгоняя с глаз туман. Да. Он. Свежий, чистый и такой гордый. Она медленно закрыла глаза.

— Извините, не могу встретить крон-эллина по правилам этикета, — сорванным от криков голосом с трудом произнесла Надя.

— Ты хотела поговорить.

— Я вас сюда не звала.

— Ты об этом сказала мне во дворце.

Упрямство накрыло Надю волной. Всё равно ей не жить, а Жреца и Толла она за собой не потянет.

— Теперь мне нечего сказать.

— Исполнитель! — повысил голос Арм.

Зашёл её истязатель. Его она тоже с закрытыми глазами узнавала. По шагам, по запаху, по замершим в страхе мышцам.

— При мне. Сейчас, — поступил жёсткий приказ крон-эллина.

Грубые руки оторвали Надю от пола. Затащили в пыточную, застегнули тяжелые браслеты и подтянули тело вверх.

Безысходностью налилось сердце… она заговорила на русском языке:

— Что, крон-эллин, интересно самому посмотреть? Подвесьте шар наблюдения и любуйтесь моим телом… когда-то любимым телом… ваши руки помнят его? А глаза помнят его… не истерзанным?

Замах… замолчала… сжалась…

Удар. Боль выгнула тело.

— Ненавижу!

Удар.

— Сволочи!!!

Удар.

— Что же вы отвернулись, крон-эллин… Смотри́те!

Удар.

Темнота…

«Жрец, ты где? Ты же слышал рождение моей любви к Арму. Почему не слышишь её гибели? Жрец. Ты бросил меня из-за Дракона? Я же не специально, Жрец. Забери меня отсюда…»

— Пришла в себя? — раздался голос Правящего.

— Да, мой крон-эллин, продолжить?

— Пошёл вон.

Арм приподнял голову Нади. Она с трудом приоткрыла глаза. Его лицо оказалось почти напротив. Вгляделась, насколько хватило сил. Однако в его потемневших глазах она не увидела ни злости, ни гнева. Только горечь утраты, отчаяние и боль. Надя снова закрыла глаза.

— Арм… пожалуйста…

— Мне подобрали другую невесту, — быстро перебил её таким тоном, как будто не хотел говорить, но заставил себя произнести эти слова.

— Поздравляю… с каменным лицом? — Надя говорила с трудом, с надрывом.

— Замолчи! Мне нужна инициация с отречением, чтобы вернуть Хранителя, — в голос вернулась жёсткость.

Надя рассмеялась. И сама удивилась. Оказывается, ещё может смеяться вслух.

— Какие забавные традиции… пока не переспишь с первой невестой, на другой не женишься.

— Это ты, ты во всём виновата. Ты всё испортила, — не проговорил, а прохрипел крон-эллин, с силой сжав её подбородок и почти сразу брезгливо отпустив его.

— Вы рассуждаете как юнец… вы же Правящий. Вы же Высший… Что я испортила, Арм? То, что вы не женились на кукле? Хотя она не кукла… Она забитая и запуганная отцом девочка. А внутри у неё золотая душа, но не смелая… Дочь своего мира… Надия перед вами никогда бы не открылась, как бы вы не старались. Вы меня полюбили, потому что я не такая, как все… Второй такой в этом мире нет… Вы прекрасно об этом знаете, поэтому и злитесь. Не из-за того, что меня потеряли, а вернее, собственными руками вышвырнули из своего личного мира… А из-за того, что больше такого в вашей жизни не случится… Вы упустили свой шанс. Ваша жизнь останется пресной… И лишь переходы на Землю будут вас немного оживлять… а вместе мы могли бы переделать если не весь мир, то страну точно… Могли бы её встряхнуть, Арм… Но теперь вам сложнее это сделать. Опоры для этого нет…Меня нет… и не будет.

Надя говорила тяжело, с перерывами на отдых, на вдох воздуха.

Арм выслушал Надю с ушедшими в прищур тёмными глазами и со сжатыми до хруста кулаками. Затем развернулся к вошедшему дознавателю.

— Её память проверена?

— Нет, крон-эллин Арм Дарган.

— Почему?

— Кроме ресс Толла, никто не сможет вскрыть её глубинную память, мой крон-эллин.

Надя поняла, о чём идёт речь.

— Ресс Толл тоже не смог, — она попыталась улыбнуться и по-русски добавила: — слабаки…

Всей своей искорёженной кожей почувствовала волну гнева, исходящую от крон-эллина, и осталась довольна своим нахальством.

Сжав челюсти, Арм промолчал, а немного погодя за ним захлопнулась дверь камеры.

«Он всё для себя решил… это конец…», — с режущей душу тоской, подумала она.

***

Оставшись одна, Надя осознала всю полноту беды. Её ждала инициация, а за ней отречение. Мозг не хотел обдумывать ближайшее будущее, ставя преграду на пути мыслей о смерти. Лишь Арин встала перед внутренним взором. Живая, красивая, с улыбкой. А потом поплыла череда земных картинок.

После встречи с Армом её долго не трогали. Сколько прошло рассветов и закатов… может десять, может двадцать. Надя не знала.

Приходил местный жрец. Пытался её кормить. Со злостью запихивал в её рот безвкусную еду. Заставлял пить эликсиры. Надя определила по вкусу — восстанавливающие. Жрец ругался и бил. Кулаками бил. Она не рычала на него, как на своих экзекуторов, сносила побои молча и даже благодарила за еду, если та была хотя бы чуть-чуть съедобной.

Постепенно заметила изменения в отношении к ней. Еда оказывалась всё вкуснее и разнообразнее, руки Жреца заботливо усаживали её на полу. Появилась миска с водой, в которой он мыл её руки. А однажды принёс ведро тёплой воды и прополоскал волосы. Очень осторожно прикасаясь к телу, немного помыл его. И заменил простыню на чистую. Надя шёпотом поблагодарила жреца, и его морщинистые руки чуть дрогнули.

Больше к ней никто не приходил. Потихоньку стала двигаться. На карачках доползала до дырки в полу. Не хотела свои «шикарные» покои сделать вонючими и менее шикарными. Затем научилась вставать. Хотя её плоть и резала непреходящая накопленная боль, она пыталась делать какие-то упражнения, чтобы разогреть свои окаменевшие мышцы. Хорошо, что не холодно, и простынка у неё теперь есть. Хотя она не помнила, мёрзла ли когда-нибудь в этом мире…

Надя звала Жреца. Постоянно звала… иногда приходила мысль: а был ли Жрец? Может, это плод воспаленного сознания? Но однажды догадалась — скорее всего, здесь стояли щиты. Поэтому он её и не слышал. Но всё равно звала. Зов давал надежду и помогал не сойти с ума.

Наступил очередной рассвет, когда к ней шумно вломились два охранника. Осторожно запеленали Надю в принесённую ими чистую простынь. Один из них поднял её на руки и вышел из камеры. Занёс в соседнее помещение. Оказалось, это душевая. С неё сняли простынь и открыли воду. Перетерпев первые мгновения холодного ожога, Надя обрадовалась ей. С трудом подняв руки, прополоскала волосы. Помыть тело не получилось, любое