Пригнув голову, он бросился на послушника, сам не видя, куда наносит удар. Юноша бы предпочёл сломать негодному сыну толстосума нос, но удовлетворился бы и раной на любой другой части тела. Несомненно, Аурелиан был сильнее, да ещё и дышал огнём, но Стейнер толкнул его через палубу и ударил локтем в лицо. Послушник прислонился к поручням, не в состоянии сосредоточиться и призвать силы. За его плечом бушевали волны, яростно ударяясь о корпус корабля. Помощник Ширинова обернулся, и кузнец воспользовался моментом. Ему не пришлось размахивать молотом – враг и так стоял близко. Здесь и обычного удара хватит, чтобы отправить мальчишку за борт. После осуществления плана Аурелиан замахал руками, безуспешно пытаясь схватиться за ограждение.

Как только послушник упал в море, Стейнер сердито оглядел поверхность воды. Высокие волны быстро набросились на врага и утащили вглубь.

– Попробуй теперь огнём подышать.

Радость юноши однако оказалась недолгой. Огненное дыхание Сьяльстирики распространилось на все части корабля. Бизань-мачта повалилась, как срубленное дерево, и обрушилось в воду с шумом и брызгами. Повсюду стоял треск пламени и стоны тонущего судна. Крики стихли – рыбацкие лодки пришли за теми, кто остался на борту во время боя. Прикрыв рот рукой, Стейнер закашлялся от ядовитого дыма.

– Где ты, Ширинов?

Такелаж и паруса полыхали на палубе. Повсюду лежали щепки и тела людей, которые не успели добраться до спасательных шлюпок. Моряков, рискнувших нырнуть в Призрачное море, волны яростно швыряли во все стороны.

Приблизившись к носу корабля, Стейнер заметил Зоркого. Взмахом руки Ширинов поднял в воздух горящие обломки.

– Жаль Аурелиана, – грустно произнёс он, глядя на облако пылающих щепок. – Я возлагал на него большие надежды.

Стейнер не мог ответить – то и дело приходилось уворачиваться от горящего мусора. Обломки и огонь дождём посыпались на него, ударяя по рёбрам и плечам. А едва он успел выбраться из-под них, как вдруг Ширинов явился из дыма и схватил его за горло. Юноша вспомнил способность Марозволка превращать руки в камень.

– Прочь от меня… – Это были единственные слова, которые он успел произнести, безуспешно пытаясь отбиться от старика: сил на противостояние уже не было. Получив удар прямо в висок, кузнец на миг ослеп, перед глазами всё поплыло, побелело. Ширинов отпустил его, и ошеломлённый Стейнер растянулся на палубе возле бочек.

– Держись подальше от моей сестры, – проворчал он, вслепую размахивая кувалдой.

Ширинов уже хромал прочь, однако размах молота оказался шире, чем ожидал старик. С глухим лязгом кувалда ударила Зоркогов в плечо, заставив его отшатнуться, сжимая безвольно висящую руку. Стейнер вспомнил Маттиаса Жирова. Он думал о том, как голова послушника разлетелась, словно каменная кладка.

– Ну и кувалда у тебя, мальчик…

– Это кувалда прадеда.

Кузнец с почтением взглянул на оружие, невзирая на очередной секрет Марека.

– Жаль, что она потонет вместе с кораблём.

Судно накренилось, и Стейнер увидел пирс Циндерфела, на который из лодок высаживались солдаты.

– Мы оба утонем.

Корабль накренился сильнее, и палубу накрыла ледяная волна. С шипением огонь превращался в мокрый пепел. Но разве могло судно уцелеть? Их ждала гибель если не от пламени, то от воды.

– Оба, – усмехнулся Ширинов. – Вряд ли. Бесславный конец не подобает Зоркому Святейшего Синода.

Стейнер испуганно оглянулся на бушующие волны, которые захлёстывали корпус галеры. Нечего было больше терять – подняв кувалду над головой, он бросился на Зоркого.

Но вдруг, взмахнув руками, Ширинов поднялся в воздух вне досягаемости удара.

– Наслаждайся путешествием, мальчик. Жаль, что оно будет для тебя последним.

Стейнеру оставалось лишь наблюдать, как Зоркий поднимался всё выше и выше. Ветер хлестал по его одеждам, принося с собой обрывки злорадного смеха. Корабль стонал, постепенно уходя под воду вместе с горящими мачтами.

– Трус! – взревел Стейнер. – Вернись и сражайся!

Зоркий спустился на пирс, как будто с трапа сошёл. Жители Циндерфела встревоженно закричали, благоговея перед мощью колдовства; некоторые бросились бежать обратно в город.

Молодой кузнец подбежал к краю палубы, готовясь прыгнуть в море и плыть к берегу, но вдруг понял, что горящий корабль не замедлился. Паруса давно сгорели, но набегающие волны несли судно прямо к берегу. Прыгнешь в воду – попадёшь прямиком под громадный корпус.

– Фрёйа, если ты существуешь и слышишь меня, – взмолился Стейнер, садясь на нос судна под обшарпанной жёлтой фигурой орла, – спаси меня и сохрани!

Дерево скрипело и дрожало под ногами, пока судно скользило по галечному дну. Бочки, ящики и трупы разом полетели в другой конец корабля. Галеру развернуло, и волны принялись хлестать по корпусу, прибивая её к берегу. Деревянная обшивка разлеталась на куски, пока каменистый берег стремительно приближался. Стейнера выбросило с носа, и он взлетел, хватаясь за воздух, но молот из рук так и не выпустил. Лицо, рёбра и колени неожиданно врезались в камень. В ту секунду показалось, лёгкие забыли, как дышать, и юноша втянул воздух с тяжёлым хрипом.

Осталось от меня хоть что-нибудь целое?

Море набегало на берег голубыми волнами, накрывая ботинки. Ледяная вода быстро привела Стейнера в чувство, и он вскочил на ноги, стиснув зубы. Усталый взгляд через плечо подтвердил, что от корабля остались одни лишь обломки; пламя до сих пор мерцало, несмотря на дождь и дым. Сколько же вокруг было дыма!

Полукруг из солдат с булавами на изготовку ждали Стейнера чуть дальше на берегу. Их чёрные плащи развевались на промозглом ветру. Их было около двадцати.

Где же ты, Сьяльстирика?

Однако в небесах не было и намёка на серебряную тень. Ширинов шёл вдоль пирса, будто являлся владетелем Циндерфела.

– Всё кончено, Стейнер. Ты в меньшинстве.

Из-за маски донёсся смех. От этого звука в душе разгоралось желание разбить вдребезги его серебряную личину с навсегда застывшей на ней ухмылкой.

Солдаты настороженно сделали шаг вперёд.

– Мне не справиться с вами, – признал Стейнер. – Но, возможно, мне и не нужно. – Он полез за ворот туники, достал резной камень с драконом и глянул на горящий корабль и воззвал: – Там, где царствует огонь, царствует и смерть!