Они уже приближались к лесу, когда до слуха Чонкина донессязнакомый звук. Он сначала не обратил на этот звук никакого внимания, но потомвстрепенулся и стал, глядя наверх, крутить головой. Далеко на горизонте онувидел маленькую точку. От этой точки и шел звук. «Самолет!» – мысленно ахнулЧонкин. Но тут же сам себя осадил, вспомнив, как однажды принял за самолеткомара. Теперь он не верил ни своим глазам, ни предчувствиям. Он зажмурился. Нозвук продолжался… Больше того, с каждой секундой он нарастал и становился всеболее мощным.

Чонкин открыл глаза и увидел настоящий самолет. Теперь уже вэтом не было никаких сомнений.

– Самолет! – крикнул Чонкин и ткнул Свинцова кулаком вспину.

– Ну и что, что самолет, – сказал Свинцов. – Впервые, чтоли, видишь?

– Дурила! – закричал Чонкин. – И как же ты не можешь понятьглупой своей головой! Дак ведь это ж за мной!

– Ну да! – усмехнулся, не веря, Свинцов.

– Вот тебе и «ну да». Эгей! – Чонкин вскочил на ноги, сорвалс головы пилотку и стал ею размахивать, приглашая летчиков снизиться. – Эй, ты!– кричал он, подпрыгивая в трясущейся телеге и не заботясь о равновесии. –Давай сюда! Вот он я, здеся!

Словно отвечая на призыв Чонкина, самолет резко клюнул носоми, набирая скорость, пошел на снижение.

– Давай! – кричал Чонкин, размахивая пилоткой. – Садися! Надорогу садися!

В его сознании все произошло как бы отдельно. Сначала онувидел, как вспороло на повороте дорогу. Фонтанчики пыли брызнули вверх ивыстроились в ряд, соскользнувший к обочине. Потом уже услышал пулеметнуюочередь. Над самой головой Чонкина с ужасным воем самолет круто взмыл вверх, иИван увидел на крыльях отчетливые кресты. Он не успел удивиться, потому что вэто время лошадь рванула и понесла. Чонкин, потеряв равновесие, свалился стелеги.

Некоторое время он лежал, и ему казалось, что он убит.Самолет еще раз прошел над ним. Чонкин съежился. Самому себе он казалсяогромным, слишком огромным пятном на пыльной дороге. Он понимал, что надоукрыться хотя бы за придорожные кусты, где он был бы не так заметен, но у негоне хватало для этого сил. Наконец он поднялся и тут в третий раз увидел надсобой самолет. Летчик, видимо, не ожидал, что Чонкин поднимется. Он далочередь, но было поздно, пули вспороли землю далеко впереди.

– Во! – вскочив на ноги, крикнул Чонкин и покрутил у вискапальцем. – Дурак ненормальный!

Наверное, летчик обиделся. Но пока он выполнял боевойразворот, Чонкин со всех ног кинулся к лесу. И, вбежав в лес, прильнул грудью кбольшой сосне. Снова приблизился рев мотора. Мелькнули в просвете крылья скрестами, но на этот раз летчик Чонкина не увидел, и последняя очередь покустам была уже совсем невпопад.

Выждав сколько-то времени и видя, что самолет невозвращается, Чонкин оторвался от сосны и двинулся дальше. Он шел напрямую, незная куда и зачем, но зная почему и откуда, шел, впервые сознательно нарушивобязанности солдата и заключенного, впервые уклоняясь от уготованной емусудьбы.

Пройдя через болото и колючий кустарник, оказался он нанеширокой поляне, посреди которой лежало большое трухлявое дерево собрубленными ветвями.

Чонкин огляделся. Вокруг было тихо и мирно. Непуганый дятелдолбил верхушку полуиссохшей сосны, и в осенней тоске где-то заливаласькукушка.

Он сел на ствол трухлявого дерева, перемотал одну портянку,принялся за вторую. Вдруг зашевелились и затрещали кусты.

«Медведь!» – обмирая, подумал Чонкин и с ботинком в рукахвскочил на ноги.

Кусты раздвинулись, и на поляне, с расцарапанной щекой, свинтовкой и пустым вещмешком Чонкина, появился Свинцов. Глядя на Чонкинаисподлобья, он приближался. Отступая вдоль дерева, Чонкин сбросил для удобствапортянку и переложил ботинок из своей левой руки в правую. Ботинок, конечно, неграната и против винтовки оружие слабое, но если бы залепить им удачно в лоб…

– На, держи! – сказал Свинцов и кинул винтовку как на ученье.

Чонкин успел выронить ботинок и схватить винтовку, но ушиббольшой палец.

– И это держи! – И у его ног плавно опустился пустойвещмешок.

Свинцов сел на дерево и, трогая корявым пальцем царапину нащеке, кратко объяснил свое поведение:

– Надумал и я от них убечь. – И криво усмехнулся. – Надоели.

Было как-то странно, чудно, непонятно. Обдумываяпроисшедшее, Чонкин подобрал портянку, сел поодаль от Свинцова. С одного концапортянка была совсем мокрая, с другого еще ничего. Отжав мокрый конец, он сухойприложил к ступне и стал пеленать ее, как ребенка.

– Демаскируешь, – покрутил носом Свинцов.

– Чего? – не понял Чонкин.

– Мотай, говорю, скорее, а то нас с тобой тут унюхают.

– А-а, – сказал Чонкин и, приняв слова Свинцова всерьез,заторопился.

Покончив с портянкой, натянул ботинок, поглядел на негокритически – надолго не хватит.

Свинцов достал папиросы, одну протянул Чонкину, и тот взялее осторожно, все еще опасаясь подвоха.

Закурили.

– Ну что, – сказал Свинцов, помолчав, – далее вместе пойдемили же каждый поврозь?

– Куда идтить-то? – грустно вздохнул Чонкин.

– Куда? – переспросил Свинцов. – Да по лесам будем шататься.Поглубже зайдем, салаш построим и станем жить на воле, как хичники. А чего? –Свинцов вскинул голову. – Оружие есть, патроны есть, дичи всяческой настреляем,грибов, ягод насушим, компот варить будем. Компот любишь?

– Компот? – Чонкин посмотрел на Свинцова как на придурка. –Надо же! – покрутил головой. – Компот, говорит. Да для компота же сахар нужон.

– От сахара зубы болят, – возразил Свинцов, усмехаясь. – Авот, конечно бы, соли, да табачку, да спичек запасти надо. Ну ничего. ДоКрасного дочапаем, там поглядим. Ежели все спокойно, забежишь к Нюрке, напервое время чего надо возьмешь. Ну, побалуешься с ней напоследок. Оставатьсяне советую. Пымают. Согласный?

Насчет всего прочего Чонкин еще не обдумал, а встретиться сНюрой хоть ненадолго желалось ему даже очень.

Вечерело, когда приблизились к Красному.