Девочка гостя привела. И какого!

Родители ещё не вернулись. Часы у них в университете совпадали только раз в неделю. Они считали, что имеют право в этот день пройтись пешком до метро, зайти в попутный магазинчик.

Баба Маруся в этот день не спешила накрывать на стол.

Они зашли и остолбенели. Стол был накрыт по-праздничному. Красовалась бутылка шампанского, водка в графине, бутылка вина, что оставалась ещё с весны, с дня рождения Маруси.

И за столом — хозяйка, Алёна и незнакомый молодой человек. Не мальчик, не ровесник их девочки.

Поднялся из-за стола:

— Разрешите представиться, Станислав Анатольевич. Мы с Алёной работаем вместе в «Русской игрушке».

— Алёна только о ней и говорит! Очень приятно. Игорь Николаевич. Светлана Алексеевна.

— Алёна очень нам помогла. Такую программу придумала, простейшую!

Все засмеялись.

— Зря смеётесь. Сложную программу каждый дурак может! А просто — именно всё гениальное…

— За стол, за стол, ребята! — скомандовала Маруся.

Алёнины родители и впрямь были ребятами, почти ровесники ему. Это смутило его поначалу. Но он был настроен решительно — отрезать все пути к отступлению.

Алёна молчала. Всё шло, как она и думала, прощальный ужин. Ещё какие-то минуты, может, час-полтора, он попрощается и уйдёт навсегда. Она будет молчать, как он велел. Она сильная.

И вдруг он поднялся с бокалом:

— Игорь Николаевич, Светлана Алексеевна! Я пришёл сюда не просто в гости, а с очень серьёзными намерениями. Я хочу просить руки вашей дочери.

Алёна задохнулась. Быть не может! Он же не любит её! Спасает её честь после сегодняшней выходки? Она чувствовала, что сейчас провалится сквозь землю. Сказать, что она не согласна?! Но она согласна, согласна, согласна прямо сейчас!

— Станислав Анатольевич, она же ещё совсем ребёнок!

— Мама, что ты делаешь, не отговаривай его, не смей! — вдруг закричала она, помимо своей воли.

— Видите? — кивнул на неё Слава. Прозвучало сокрушённо и виновато, — полное помрачение рассудка… вы просто не заметили, как она выросла.

— Алёна, девочка, что ты… никто никого не отговаривает. Но может, подождать до конца учёбы?

— Мама, институт никуда не денется. Я его окончу, не бойтесь.

— Хорошо, хорошо… И когда вы планируете забрать её у нас?

— А может, будете жить с нами? — вмешалась Маруся.

— Нет, у вас я жить не собираюсь. Я думаю, после выставки, если Алёна сдаст хоть часть сессии, чтобы мы могли уехать в свадебное путешествие.

— Да я всю сессию сдам!

— Тогда в конце октября, сразу после выставки.

— Ну, подробности мы обсудим позже. А сейчас надо выпить за это событие… Алёна, если ты любишь этого человека…

— Очень.

— Если вы любите друг друга, будьте счастливы! Мы и вправду не заметили, что ты уже совсем большая…

Выпили. О самой свадьбе не говорили, два с лишним месяца впереди. Не за этим столом и не при Алёне.

Уже стемнело, когда он собрался уходить из этого тёплого дома. Вот где она выросла, такая…

— Алёна, проводи меня, пожалуйста.

Она вышла следом.

— Зачем вы это сделали? Вы же не любите меня!

— Но ты была совсем не против.

— Это от неожиданности… вы пожалели меня?

— Мы это обсудим, время ещё есть. Я хочу тебя попросить. Мне не так мало лет, как ты знаешь. И я долго живу один. В моём возрасте и положении, если впускаешь в свою жизнь другого человека, желательно, чтобы на него можно было положиться. Я могу на тебя положиться?

— Это конечно. Полностью.

— Могу я рассчитывать, что ты никому, ни под каким секретом не расскажешь о том, что мы решили?

— Конечно. Никогда и никому.

— Я это сделаю сам после выставки. И ты можешь в любой момент отказаться, даже перед самой свадьбой. Даже на свадьбе, если у тебя пройдёт это умопомрачение.

— Оно не пройдёт. Но вы тоже можете отказаться от своего красивого жеста в любой момент. Обещаю, я это переживу. Не брошусь с моста, не отравлюсь и не вскрою себе вены. Можете быть спокойны. Смотрела в сторону. Голосок подрагивал.

— Дурочка. Давай свой телефон. Завтра приезжает из Москвы дизайнер с эскизом проекта. Если рано освобожусь, поведу тебя в кафе-мороженое. Но особо ухаживать за тобой мне некогда.

— И не надо за мной ухаживать.

— Нет, по мере сил… в свободное время. — И рассмеялся.

— Не обидишься? У меня голова кругом от этой выставки. Потом всё войдёт в колею…

— Не надо оправдываться. Всё будет, как вы скажете.

— Ну, пока. До завтра. Она закрыла глаза. Сейчас он поцелует её… Она же теперь его невеста… Но когда открыла, его уже след простыл.

Дизайнер должен был приехать в двенадцать. И они пришли к двенадцати. Вызвали только рекламщиков и художников. Первой пришла Таня, потом Катя вырвалась у своих ёжиков, как она называла детей.

Слава пришёл следом. Дизайнер ещё не приехал, художники и рекламщики были у себя, их позовут, когда будет нужно.

Катя ни слова не сказала о вчерашнем. А Таня спросила весело:

— Ну, как вчера, сдал родителям маленькую пьяницу? Бедный ребёнок…

Катя молчала. И он выпалил, может, из-за её молчания, неожиданно для себя:

— Я попросил её руки у родителей.

Таня ахнула:

— Зачем? Ну, Слава! Как честный человек?

— Не только. Катя давно советовала мне обратить на неё внимание. Хорошая девочка, очень хорошая. Почему бы и нет! Сколько можно, как псу, возвращаться в пустую конуру.

Катя молчала.

И тут распахнулась дверь, и вошёл дизайнер:

— Я хожу-хожу, а везде пусто. Голоса услышал. Здравствуйте!

Он продумал всё до мелочей. Но главным было видео — дети с игрушками, и круговая панорама по периметру всего зала, и баннеры, и экраны.

— Где мы возьмём столько детей?

— Пригласим какой-нибудь детский дом, предложила Катя.

— Детский дом? — оживился Слава, — это идея. Я давно собирался съездить в свой, вот и повод.

— Ты жил в детском доме? Не говорил никогда.

— А вы не спрашивали.

— Ну, мы знали, что ты живёшь один…

— Был в детском доме. Сбегал два раза. После армии не приезжал, не тянуло. Съезжу в выходной, попробую договориться.

Алёна весь день ждала звонка. Ходила с телефоном по комнате. Потом поехала в библиотеку. Телефон поставила на вибратор. В пять часов, когда он ожил, наконец, выскочила в коридор, натыкаясь на столы и стулья.