litbaza книги онлайнРазная литератураИстория усталости от Средневековья до наших дней - Жорж Вигарелло

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 88 89 90 91 92 93 94 95 96 ... 142
Перейти на страницу:
самой чувствительностью, углубленной, обострившейся как никогда раньше.

Наконец, невозможно игнорировать изменения, все сильнее затрагивающие формы самой работы. В частности, теперь регулируются не движения, а сигналы, уточняются не жесты, а информация. В самом конце XX века крупные изменения коснулись растущей доли промышленного труда: «В 1980‐х годах восторжествовала автоматизация, основанная на компьютерах и цифровом управлении»1902. Человеко-машинный интерфейс непоправимо разрушен: машина перестала играть лишь «классическую» вспомогательную роль, физическая динамика, мышечная точность в значительной степени уступили место «цифре»: работая с компьютерами, надо лишь легко нажимать на кнопки, только давать команды или контролировать. Иначе говоря, «промышленная работа» переориентировалась «в направлении отказа от ручного труда»1903, умение извлекать информацию оказалось важнее физического труда и двигательных навыков. Если воспользоваться терминологией Тьерри Пийона и Франсуа Ватена из их недавнего «Трактата о социологии труда», то можно сказать, что произошло не что иное, как «абстрагирование»1904. Изменились и сами слова: термины «движение», «жест», «энергия», «координация движений» имеют тенденцию к исчезновению из лексикона эргономики1905, а «познание», «хронобиология», «код», «сигнал», «коммуникация», «человеко-компьютерный интерфейс» активно в него входят1906.

Нагрузка теперь не непосредственно физическая, а умственная. Сложность задачи выражается в количестве обрабатываемой информации: «Человеческий мозг может принимать только очень ограниченное количество осознанных решений в минуту – от 60 до 80»1907. Новые проблемы теперь связаны меньше с физиологией и больше – с психологией, тем более что автоматизированные системы могут включать в себя обширные области, где помимо рутины возможны неожиданности, связанные с рисками и опасностями (воздушный и наземный транспорт, компьютерные сети, химическая промышленность, энергетика и др.). Вопрос о почти личном «отклике» оператора вдруг оказывается главным. Его изучение, его прогноз, его помощь становятся необходимостью. Это показало уже довольно давнее исследование Йохана Вильгельма Хендрика Калсбека о пилотах самолетов с числовым программным управлением: «Необходимо оценить роль отвлечения внимания, соперничества, наркотиков, усталости, беспокойства пилота о занятости»1908. Препятствий, оказавшихся между информацией и реакцией, становится больше. Пороги усталости рушатся. Осознание опасности растет. Считавшийся прозрачным механизм «информационного тела» сегодня как никогда ушел вглубь, психологизировался, диверсифицировался. Переставая быть физической и становясь умственной, нагрузка сильнее, чем прежде, выявляет проблему, связанную с возможностями или самыми разнообразными ошибками каждого человека.

От стресса к выгоранию

Наконец, проблема осложняется тем, что на протяжении нескольких десятилетий значение психической стороны в повседневной культуре постепенно увеличивалось. В 1983 году появилась первая книга на эту тему под названием «Стресс на работе»1909, следом за ней – около семидесяти других почти с таким же названием или подзаголовком; на английском языке книг под названием «Stress at Work»1910 вышло вдвое больше. Большинство ранее существовавших научных работ, закладывавших «научные основы профессиональной деятельности»1911, касались «человеческого мотора», в них было множество «объективных» показателей – от движений до питания, от обмена веществ до ощущения времени, от рабочих инструментов до организации труда. Эти труды отходят на второй план, на первый же план выступают те, в которых речь идет о «психопатологии труда»1912, а в последнее время – работы, в которых, как предполагается, речь идет о «преодолении профессионального истощения»1913, рассматривается скорее его «персональный», «психический» или «аффективный» аспект, а не органический, и в этом заключается самое очевидное изменение. То же самое подтверждается все более многочисленными и все более точными опросами: «Тяжелая работа – явление не новое, но в ее восприятии произошли изменения: психологическое напряжение теперь переносится тяжелее, нежели физическая усталость и ущерб»1914.

Возникает необходимость в историях нового типа: о страданиях тех, кто боится не выполнить работу должным образом, и тех, кто испытывает боль от «постоянного цейтнота, ускоренного темпа работы, от потока информации, необходимости постоянного обучения, от недостаточно высокого уровня знаний и отсутствия диплома»1915. Все обречено на усталость, доходящую до изнеможения. Распространенным стало непринятие переживаемых ситуаций1916, а также «психосоматический» взгляд на проблему, появившийся в 1960‐х годах; в связи с этим в большей степени стали приниматься во внимание нужда, фрустрации, риски, больше внимания стало уделяться проблемам отчаяния и их объяснению. Показательно само слово «страдание», оно наводит на мысли о «внутренних» эпизодах, о личной неприкосновенности, об идентичности, а также провоцирует институциональные инициативы: создание консультационных или лечебных отделений, специализирующихся исключительно на «страданиях, вызванных работой»1917. Начиная с 1980–1990‐х годов комментируются различные случаи: от рабочих до руководителей, от секретарей до «учеников», от менеджеров до исполнителей. Сами слова «служащий» или «наемный работник», которые к тому же стали в значительной степени доминирующими по сравнению со словами «трудящийся» или «рабочий», косвенным образом подчеркивают, в какой мере физическая составляющая уже не является первостепенной1918. Вот, например, господин Б., сидящий на собеседовании, «тяжелый, коренастый, разбитый», обладатель диплома токаря-наладчика, вынужденный после неудачных попыток трудоустройства стать «техническим работником в мэрии». Затем он работал на муниципальном кладбище, после этого его неоднократно не могли оценить по достоинству, потому что он «не подходил» для предлагаемых задач, подвергался критике за медлительность, обвинялся, по-видимому справедливо, в неудовлетворительной работе. Он никому не верит, испытывает постоянную слабость, у него «тяжелая запущенная гипертония»1919. А вот Моник, «менеджер в компании, производящей ингредиенты для приготовления лекарств». Компания, в которой она работает, была перекуплена другой фирмой; количество задач, которые должна решать Моник, возросло, начались инвентаризации без предупреждения, ввели информатизацию данных, ей вменили в обязанность посещение «токсичных» и удаленных объектов, ее задачи усложнились; ко всему этому надо добавить то, что начальство это «усложнение» игнорирует, и то, что Моник – мать-одиночка: «Моник стала просыпаться каждую ночь по выходным… и постоянно обдумывать, что ей предстоит сделать в понедельник в первую очередь»; мало-помалу наступила «такая усталость», что речь зашла о госпитализации1920.

В каждом из этих случаев встречаются несколько психологических «механизмов», наводя на мысли о все новых ссылках; все говорит о том, что речь идет не только о перегрузках, эксцессах и даже возможных личных недостатках. К этому добавляется непризнание выполненной задачи и, самое главное, ожидание, даже требование этого признания со стороны «исполнителя», разочарование при его отсутствии, вызывающее еще большую усталость, делающее ее еще более ощущаемой. Все связано с отрицанием индивидуального вклада исполнителя и его возможной инициативы. Ситуация тем менее приемлема, что ей противостоит чувство очевидности, проявившееся в ходе XX века: самостоятельность, индивидуализация, возможность располагать собой благодаря даваемым им гарантиям обострялись. Любое отрицание такой свободы сегодня ранит, а сопротивление этому отрицанию, решительное непринятие его считаются важнейшим делом.

1 ... 88 89 90 91 92 93 94 95 96 ... 142
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?