– Мы говорили о женщинах. Спорили, – судорожно сглотнув,забормотал Цитрус, – я удивился, почему Карл столько лет с Ингой Циммер.

– Погоди, не тараторь, – поморщился Азамат, – когда и где выговорили? У тебя дома три дня назад или в Ирландии три года назад?

– У меня все спуталось в голове, – жалобно простонал Цитрус,– мы оба раза говорили про эту Алису.

– Ладно, валяй, рассказывай, что помнишь, – махнул рукойАзамат, – потом будем разбираться.

– Да, я постараюсь ничего не упустить. Я спросил его про Ингу.Я видел ее в Дублине. Она совершенно железная баба, может замочить кого угодно,не моргнув глазом. Я сказал Карлу, что с такой женщиной, как Инга, не сумел быи дня прожить, и спросил, неужели никого, кроме нее, нет? Он ответил, мол, былаодна. Русская. Но та все получилось очень сложно. Он хотел на ней жениться,увезти к себе в Германию, но у нее был отец больной, она не могла его бросить.А теперь ему все равно, кто рядом. К Инге он привык. Алису любил по-настоящему.И до сих пор забыть не может, хотя расстались они не лучшим образом. Я спросил,мало, что ли, баб? Он ответил: такая одна. Я очень удивился, что в Карле естьэто…

– Что «это»? – подал голос Мальков из своего угла.

– Ну, такие, как он, обычно меняют девок, живут на полнуюкатушку. Покупают себе фотомоделей, стриптизерок, групповухой балуются, вобщем, не утруждают себя всякими сложностями, используют одноразовых…

– Люди разные бывают, – задумчиво произнес Азамат, – не всетакие грязные, как ты. Ну, что там еще про Алису?

– Ничего, – испуганно заморгал Цитрус, – больше ничего.

– Ну, прид-дурок, – с оттяжкой процедил Мальков, – надо жебыть таким идиотом, – он покачал головой.

– Чтоб ты знал, Гарик, – Азамат вытащил зубочистку изо рта истал внимательно ее рассматривать, – Карла Майнхоффа сейчас нет в России. Досих пор нет. А теперь подумай, дорогой, откуда в твоей дурной голове могла всяэта туфта возникнуть?

– Это не туфта, – прошептал Гарик, – корреспондентка ко мнеточно приходила. Я потом нашел под креслом фантики от конфет, которые онапринесла. Это мои любимые конфеты, шоколадные с коньячной начинкой. Я их самсебе никогда не покупал и один не стал бы есть.

– Какие фантики? засмеялся Мальков. – Что ты плетешь? Совсему тебя крыша съехала, брат Цитрус. Меньше надо на партийных митингах орать.

– Не влезай, Петька, – тихо сказал Азамат и стал пристальновглядываться в глаза Цитруса. Он смотрел на него так, словно перед ним былзагадочный неодушевленный предмет.

– Значит, про Алису вы говорили в Ирландии? Это ты точнопомнишь?

– Совершенно точно, – кивнул Цитрус.

– А потом у тебя дома, три дня назад?

– Да. Но это я помню смутно.

– Скажи мне, Гарик, ты колешься? Травку куришь?

– Нет, – Цитрус энергично помотал головой, – совсем нет.

Азамат бросил вопросительный взгляд на Малькова. Тот пожалплечами и ничего не сказал.

– Но бутылки остались? Что-нибудь осталось, кроме фантиков?– продолжал допытываться Азамат.

– В том-то и дело, что не осталось никаких следов. Как будтов квартире убрали, пока я спал.

– Что вы пили?

– Не знаю. Я точно помню, что я варил кофе длякорреспондентки. А потом дыра, провал. Только лицо Карла и голос.

– С акцентом? – быстро спросил Азамат. И тут Цитрус вспотел.Он стал мокрым, словно его окатили из ведра холодной водой.

– Без акцента… Карл говорил без акцента… но этого быть неможет.

– Коля, позови быстренько Елену Петровну, – тихораспорядился Азамат.

Один из амбалов вышел и через минуту вернулся с полнойпожилой женщиной в белом халате. Она была похожа на обыкновенную докторшу,участкового терапевта из районной поликлиники. На ногах растоптанные тапочки,на голове стандартная рыжая «химия», короткие мелкие кудряшки. Круглое мягкоелицо, оранжевая помада на тонких губах.

– Елена Петровна, пожалуйста, посмотрите хорошенько еговены.

Докторша подошла к Цитрусу, закатала рукава свитера,вытащила маленькую лупу из кармана халата, стала внимательно разглядыватьлоктевые сгибы. Прикосновение ее холодных жестких пальцев было отвратительно.

– Нет, Азамат Мирзоевич, следов иглы не вижу. Но они могутбыть в паху, на лодыжках.

– Елена Петровна, вы осмотрите его хорошенько и сделайтеанализ крови. Он не наркоман, но, возможно, ему ввели дозу какого-нибудьсильного наркотика. Из тех, что вызывают галлюцинации.

– А в чем дело-то? – осведомилась докторша.

– Дырка у него в памяти. Если, конечно, не сочиняет… Вобщем, надо проверить, обрабатывали его как-то или он заврался.

– Так необязательно наркотики. Может, гипноз? – Докторшавзяла Цитруса за подбородок, приблизила к нему лицо и заглянула в глаза. –По-моему, он легко поддается.

– С чего вы взяли? – Цитрус дернул головой. – С чего вывзяли, что я легко поддаюсь гипнозу?

– Три дня – большой срок, – задумчиво произнесла докторша,не обращая внимания на реплику Цитруса, – в крови может не остаться следов.Молекулы барбитуратов очень быстро разрушаются в организме. Придется делатьмембранную хроматографию. Это дорогое удовольствие. Вы мне точно скажите,Азамат Мирзоевич, что вам нужно узнать. А я разберусь.

– Я подозреваю, его как-то обработали и допросили. Помните,был уже такой случай? Гипнотизер из ФСБ вытянул информацию у одного моегобоевика, а потом мы долго голову ломали, гадали, как случилась утечка? Боюсь,здесь у нас именно такой вариант. Вы уж разберитесь с ним, Елена Петровна,только побыстрей.

– Ясненько, – кивнула докторша, – сделаем.

* * *

Видеокамера в маленькой комнате при отделении полицииаэропорта Бен-Гурион была вмонтирована высоко, под самым потолком. В этукомнату обычно приводили задержанных, подозреваемых в перевозе наркотиков,иногда их оставляли одних в закрытом наглухо помещении, как бы давая шансчто-то быстро перепрятать или уничтожить. Задержанные, словно утопающие,отчаянно хватались за эту соломинку, но камера в потолке фиксировала каждоедвижение.

Майор МОССАДа Аркадий Кантор использовал специальноепомещение и видеокамеру в иных целях. В случае с гражданкой России ВоротынцевойАлисой Юрьевной речь шла вовсе не о наркотиках. Надо было провести сложныйдопрос, требовалось понять психологические реакции, отделить правду от лжи,уловить оттенки чувств и эмоций. Следовало заснять ее лицо крупным планом, норасположение камеры такой возможности не давало. Алиса и Максим получилисьнечетко. Лиц не видно, только головы, плечи и колени.