– Мне? – Харитонов щелкнул зажигалкой, давая ей прикурить. –Мне от вас совершенно ничего не нужно. Я просто хочу вам помочь. По старойдружбе.

– Ох, Валерий Павлович, – устало вздохнула Алиса. – Сейчасиз вас патока потечет. Я не могу так разговаривать.

– Алиса, я действительно хочу помочь вам, – улыбка несходила с его лица, искренняя, добросердечная улыбка, – разумеется, с условием,что вы поможете мне.

Принесли шашлык. Он выглядел очень аппетитно, но Алиса ужепоняла, что не сможет проглотить ни кусочка.

– Валерий Павлович, вы женаты? – внезапно спросила она. – Увас есть дети?

– Да, – он растерянно кивнул, – я женат, у меня две взрослыедочери и годовалый внук.

– Вам неприятно, когда новые ботинки натирают пятки?

– Алиса, я не совсем понимаю, вы это к чему спрашиваете?

– А если во время серьезного заседания у вас начинает громкобурчать в животе, вы смущаетесь? Или не обращаете внимания?

– В чем дело, Алиса Юрьевна? – добросердечная улыбкамедленно сползала с его лица.

Теперь перед ней сидел старый знакомый, все тот же тусклыйстрашный дядька из КГБ с ледяными глазами.

– А если в зубе дырка, вы сразу идете к врачу или ждете,когда разболится? – Алиса хлебнула коньяку, поднесла рюмку к глазам ипосмотрела сквозь нее на Харитонова. – А в детстве вы прогуливали школу? Иливам родители разрешали иногда оставаться дома?

– Прекратите, – прошипел он сквозь зубы, – хватит дуракавалять.

– Почему вы вдруг занервничали, Валерий Павлович? – ласковоулыбнулась Алиса. – Разве в моих вопросах есть что-то неприличное,оскорбительное для вас? Они не более бестактны, чем тот вопрос, который вызадали мне: почему мы раньше времени уехали из Израиля. – Она вздохнула и взялаеще одну сигарету из пачки. – Я вас страшно боялась, когда мне было двадцать.Никого на свете я не боялась так, как вас. Вы мне снились в самых тяжелыхкошмарах. Знаете почему? Ни за что не догадаетесь.

– Ну, догадаться несложно, – он сдержанно кашлянул, – еслибы кто-то в институте или Кто-то из ваших друзей узнал о нашем сотрудничестве,вас бы стали презирать. Это ведь стыдно – стучать «гэбухе». Это едва ли несамая стыдная вещь для интеллигентного человека. А уж тем более стучать насвоего любовника, на человека, с которым вы спали, от которого родили ребенка.

Он сверлил ее глазами. Он сделал особое ударение напоследних словах. Она спокойно улыбнулась. Ей стало легче, хотя бы потому, чтотеперь она точно знала, о чем пойдет речь.

– Нет, – она покачала головой, – вы не угадали. Я бояласьвас потому, что вы казались мне не совсем живым. То есть не совсем человеком.Это был почти мистический страх перед неведомым существом. У вас не былоникаких нормальных чувств, присущих любому человеку. Совесть, жалость,сострадание, смущение, раздражение, гнев, радость… У вас все это как быампутировали. Вот поэтому при виде вас, при одном только звуке вашего голоса потелефону у меня дрожали коленки. Я больше не желаю испытывать это унизительное,мерзкое ощущение. Я просто не сумею общаться с вами, если не увижу в вас хотьчто-то живое. Не знаю, поняли вы меня или нет…

– Я вас понял, – кивнул Харитонов, – могу ответить на всеваши вопросы по порядку. Если трут новые ботинки, я сначала их разнашиваю домаи заклеиваю пятки пластырем. Перед ответственными заседаниями стараюсь не естьсырые овощи и кисломолочные продукты. К зубному иду сразу, как толькопоявляется дупло, боли не жду. Школу иногда прогуливал, но очень редко иосторожно. Кажется, все? Вы удовлетворены?

– Вполне, – кивнула Алиса, – ешьте свой шашлык. Остынет.

– Теперь вы можете мне ответить, почему раньше времениулетели из Израиля? – Он стал снимать вилкой куски мяса с шампура.

– Нам там надоело, – вздохнула Алиса, – не понравилось.Во-первых, холодно. Во-вторых – жуткие цены, и вообще как-то неуютно.

– Да что вы говорите? – покачал головой Харитонов и положилв рот кусок мяса. – И вам не жаль было пропавших денег? Я знаю, вы неплохозарабатываете на своей фирме, но не столько, чтобы выбросить на ветер околопятисот долларов из-за плохой погоды. Просто в Израиле вы встретились с отцомсвоего ребенка. Совершенно случайно. Раньше никто не знал, что у Майнхоффа естьсын, даже он сам не знал об этом. Но вот он увидел вас и Максима. На него этопроизвело очень сильное впечатление. Максим ведь похож на отца, удивительно, нона него он похож куда больше, чем на вас.

– Валерий Павлович, – рассмеялась Алиса, – вы, кажется,теряете квалификацию. Откуда у вас эти романтические фантазии?

– Вы отлично держитесь, я уже оценил ваши актерскиеспособности. Чтобы сразу прекратить этот балаган; я вам скажу, что у меня естьдокументальное подтверждение.

– Простите, подтверждение чего?

– Того, что Воротынцев Максим Юрьевич является родным сыномКарла Майнхоффа.

– Ну вы даете, Валерий Павлович, – Алиса залпомдопилаконьяк, оставшийся в рюмке, – как же можно такое документальноподтвердить?

– Это вы даете, Алиса. А еще дочь медиков! Будто не знаете,что существуют методы определения отцовства. Делается специальный анализ крови,затем составляется подробное заключение. Конечно, результаты не всегда бываютточными. То есть специалисты могут сказать точное «нет». Положительный ответимеет разные степени вероятности. В случае с вашим сыном степень вероятностиполучилась самая высокая. Девяносто процентов. Оставшиеся десять можнокомпенсировать поразительным внешним сходством и сроками.

– Я не верю вам, – покачала головой Алиса, – вы меня опятьпровоцируете. Вы просто физически не могли этого сделать. Не имели такойвозможности.

– Ну почему? – криво усмехнулся Харитонов. – Это было совсемнесложно. Когда Майнхофф учился в аспирантуре, он, как все студенты и аспирантыМГИМО, проходил обязательную диспансеризацию. Меня, знаете ли, в молодостиколлеги называли Плюшкиным. Помните этого героя из «Мертвых душ»? Так вот, явсегда считал, что в моем оперативном хозяйстве все может пригодиться.Информация, которая сегодня кажется мелочью и ерундой, завтра становитсябесценной. Я на всякий случай получил копию результата нескольких анализовкрови, общего, клинического. Ну, мало ли что? Вдруг, например, придетсяопознавать разложившийся или до крайности изуродованный труп? Там есть группа,резус, всякие генетические подробности, в общем, все необходимые данные. Этихданных достаточно в том числе и для определения отцовства. Нет, тогда такойвариант мне еще в голову не приходил. А потом, когда у вас родился сын, ему вроддоме тоже сделали анализ крови, уже строго специальный, по моей просьбе. Вобщем, у меня имеется заключение судебных медиков, в котором и сказано просамую высокую степень вероятности.