Вальгест, как выяснилось в дороге, знал множество повествований о раздорах и мстителях, и с самого начала путешествия рассказывал их по вечерам, перед сном. Бер поначалу думал, что это воспоминания самого Вальгеста – тот ведь еще при первой встрече сказал, что на нем лежит обет служить и помогать мстителям. Но потом отказался от этой мысли: Вальгест порой упоминал о людях, которые жили слишком давно, он не мог с ними встречаться. Должно быть, эти саги передаются среди «людей Одина» от старших к младшим, как примеры того, как нужно защищать свою честь.

– В былые времена, – охотно начал Вальгест, – жил в Свеаланде конунг по имени Адильс, муж деятельный и знаменитый. Был он весьма воинственным и мира не терпел. Всех своих соседей он покорил, а после того отправился в Данию и вызвал на бой Фрейвида, правившего в Хедебю. В той битве пали многие воины с обеих сторон, и случилось так, что оба конунга сошлись в поединке. После обмена множеством ударов Фрейвид пал, а Адильс разбил и все его войско. Потом он всячески этим похвалялся, хотя и говорят, что от хвастливых разговоров честь подвигов уменьшается, а не увеличивается.

– Это верно! – подхватил Хавстейн. – Хникар говорил:

Кто глуп и болтлив,

Не найдет уваженья.

Пусть сами дела

Говорят за героя.

– После этого Адильс везде и всегда похвалялся убийством Фрейвида, – продолжал Вальгест. – А у того остались двое сыновей, звали их Кетиль и Виги. Они дали друг другу клятву отомстить за отца, хотя оба были еще совсем юны и неопытны. Полагая, что в открытом бою едва ли у них получится ее исполнить, они взяли с собой немного оружия и лишь вдвоем отправились в Свеаланд. Оружие они спрятали в лесу, где Адильс часто прогуливался, один и без спутников.

Вскоре удалось им повстречать Адильса. Он спросил, откуда они, и братья ответили, что прежде жили в Хедебю, но покинули свою родину из-за убийства. Адильс подумал, что они говорят об убийстве, уже ими совершенном, а на самом деле они имели в виду то, какое только задумали. Братья не желали лгать, ибо в древности считалось, что ложь приносит человеку большой позор, и постарались дать ответ правдивый, но так, чтобы Адильс не догадался о его истинном смысле. Он не мог удержаться от хвастовства и рассказывал им о гибели Фрейвида, и они отвечали ему так хитро, что он не заподозрил, с кем говорит…

Раздав всю кашу, Правена последний черпак оставила себе и Лельче, они ели из одной миски. Слушая, она оставила ложку и сидела, не сводя глаз с лица Вальгеста. Тайком поглядывая на нее, Бер и радовался, и беспокоился. Видно было, что Вальгест ей по душе, но даже если Правена когда-нибудь снова подумает о замужестве, едва ли ей для этого подойдет бродячий воин, «человек Одина». Конечно, и Алдан когда-то в молодости таким был, но бросил это занятие, когда решил посвататься к Предславе Олеговне. Теперь вот семерых детей растит. Но на нем не было обетов, исполнять которые надо всю жизнь…

– И вот однажды, – ровным голосом рассказывал Вальгест, не подозревая, что Бер мысленно уже видел его свадьбу с Правеной и прикидывал, рад ли будет неизвестный ему киевский воевода Хрольв такому зятю, – когда Кетиль увидел, что Адильс в одиночестве гуляет по лесу, он достал спрятанное оружие и вместе с братом стал преследовать Адильса. Заметив их, Адильс остановился в месте, удобном для схватки. Когда же они сказали, что пришли покарать его за убийство, он сказал, что лучше бы им согласиться принять от него выкуп, и тогда им принесет славу то, что они смогли принудить к выплате такого могущественного властителя. От выкупа они отказались. Кетиль первым напал на Адильса, они долго бились, и вот Адильс ранил Кетиля в голову и заставил встать на колени. Виги, видя это, тоже напал на Адильса, и вдвоем им удалось его убить. Потом они отрубили ему голову, принесли ее в ближайшее селение и объявили о своем деле. В Свеаланде им воздали великие почести, и сам Один рассудил, что слава исполненной мести важнее способа, которым она была достигнута.

– А вот представь, Бер: приезжаем мы в Силверволл, и навстречу тебе выходят эти угрызки, – заговорил Дюри, со своей миской сидевший напротив Бера. – Они тебя спрашивают: мол, что ты здесь делаешь? Ты мог бы ответить: я, мол, здесь из-за двух убийств. Они бы удивились и спросили: это каких двух убийств? А ты бы им ответил: одно – которое совершили вы, когда сгубили моего брата Улеба. А второе – которое я совершу, когда прикончу вас!

Вокруг костра засмеялись, и Бер тоже. Дюри сидел слишком далеко, чтобы дотянуться до него рукой, и он протянул к нему ложку. Дюри, довольный успехом своей шутки, привстал, протягивая свою ложку навстречу, чтобы стукнуть ею об ложку Бера… и вдруг упал прямо в костер, лицом вниз.

Горящие головни брызнули во все стороны, взвилось облако искр и золы. Люди вокруг костра вскрикнули и отшатнулись, чтобы их не задело, кто-то упал и покатился по земле. Бер тоже отшатнулся и только тут осознал: в самый этот миг мимо его головы свистнула стрела, а другая стрела – вернее, первая, – торчит у Дюри в спине.

Первым порывом было упасть на землю и прижаться к ней – по направлению стрельбы было ясно, что неведомый ночной стрелок метил-то в Бера.

– Живей! – рявкнул Алдан. – Он там! Бегом!

И первым бросился в темноту, к зарослям; откуда в руке у Алдана взялся меч, Бер не понял, а щит он схватил с земли, сбросив прямо на землю разложенные на нем припасы.

Перед Бером оказалось древко сулицы, кем-то протянутое; он схватил сулицу и увидел, что подает ее Вальгест.

– Правена! – крикнул Бер Вальгесту, имея в виду, что ее нужно прикрыть.

Но Правены не увидел, а увидел большой щит Вальгеста, за которым прятался кто-то, съежившийся на земле. Не зная, сколько стрелков в окрестных темных зарослях, Вальгест сам сообразил спрятать женщин.

С сулицей в руке Бер помчался за Алданом, слыша, как позади бежит еще кто-то. Они ворвались в заросли и приостановились: до того они глядели в огонь и теперь во тьме были почти слепы. Глазам нужно было приспособиться к темноте, а мгновения утекали одно за другим. Враг был где-то рядом – впереди, шагах в десяти,