– Бабкин внук? – вырвалось у Игмора. – Берислав из Хольмгарда?

– Именно так. Прав он или нет, что хочет вырвать ваши сердца, но я не хочу, чтобы это случилось у меня в доме. Убирайтесь вон, куда знаете. Немедленно. Чтобы к рассвету ваши следы уже высохли. Вот вам за работу.

Хедин развязал кошелек на поясе и вынул четыре серебряных шеляга, почти новых, еще не стертых. Плата была слишком высока за те полмесяца, что они успели здесь поработать, но Хедин был человек умный: отпустить таких опасных людей с пустыми руками и вынудить их добывать себе пропитание как придется – дороже выйдет. Имея по шелягу на брата, они хотя бы смогут убраться подальше от Силверволла – а там уже будет не его забота.

– Держите! – Он протянул шеляги Игмору. – И чтобы я вас больше не видел в моей округе никогда.

Игмор взял серебро и сжал в кулаке. Оглянулся на лица своих побратимов: те были мрачны и замкнуты.

– Благодарим за щедрость! – не без насмешки ответил Красен и наклонил голову.

Игмор тоже слегка поклонился, и они пошли в децкую избу за своими пожитками. С оплатой труда Хедин их не обидел, хотя мог бы выгнать просто так – за обман.

Уперев руки в бока, Хедин стоял перед входом в дом и наблюдал, как четверо с тощими мешками за спиной удаляются прочь от его двора. Мысленно он так же хорошо видел на этом самом месте побоище – без чего не обошлось бы, настигни их тут кровные враги. И только норны знают, кто при этом мог бы пострадать из невинных людей. А ему самому пришлось бы оправдываться, что дал приют таким людям. Если Вефрид сказала правду и он правильно ее понял, эти люди виновны в смерти Улеба сына Ингвара или как-то к этому причастны. Улеба Хедин никогда не видел и раньше даже не знал о нем, но тот приходился двоюродным братом Эльвёр, его жене. Женщина не входит в число законных мстителей, и Хедин не желал быть замешанным в это кровавое и позорное дело. А кому не избежать вмешательства – пусть ищет этих ёлсов в другом месте, и да помогут ему дисы-хранительницы.

Об этой беседе и ее исходе Хедин не сказал никому, даже Эльвёр. Вефрид за целый день не узнала, что Игморова братия уже не работает со всеми на жатве и ужинать в децкую избу больше не придет.

* * *

Сорвав четыре травяных стебля, Игмор обрезал с них метелки, чтобы стали примерно одинаковой длины, потом откусил от одного половину, сплюнул и повернулся к товарищам спиной. Сжал четыре стебля в кулаке так, чтобы наружу торчали части одинаковой длины, и опять повернулся лицом. Протянул кулак сперва Градимиру, как самому старшему, ухмыляясь: давай, пытай свою удачу.

Выдохнув, Градимир быстро взял один стебель и вытянул из кулака – попался длинный. На лице отразилось облегчение. Градимир и так не одобрял задуманное, но еще и исполнять своими руками… Однако деваться было некуда – уж вместе спасаться, так вместе. А из того дела, что Красен придумал, а Игмор поддержал, выйти живым было мало надежды.

Игмор протянул кулак Красену – тому тоже достался длинный жребий. Третьим взялся Добровой…

– Глядь! – воскликнул парень со смесью досады и задора: в руке его оказался уполовиненный стебель.

Раскрыв ладонь, Игмор показал товарищам оставшийся ему стебель – длинный. Все честно.

– Ну, да помогут тебе боги! – Красен похлопал Добровоя по плечу. – Ты справишься.

– Хочешь, поспи пока, чтобы потом рука не дрогнула, – предложил Игмор. – Мы постережем.

Замысел Красена был дерзок, прост и при том, в случае успеха, мог разом избавить четверых беглецов от беды.

– Помните, как мы сюда ехали, видели пожарище близ Сбыховой веси? – говорил он побратимам, когда они, покинув Силверволл, уселись на пригорке над Мерянской рекой подумать, куда двигаться дальше. – Мы возле него ночевали, помните, за переход отсюда? Там встают в последний раз перед Силверволлом, когда едут вниз по воде.

– А, помню, – кивнул Градимир. – Мужики сбыховские рассказывали: кто-то вблизи жег делянку под посев, огонь на траву перекинулся и до погоста дошел.

– Теперь там одни угли, а новый когда еще поставят – пока бревна высушенные найдут, пока время выберут…

– И что с того? – Игмор хмурился, не понимая, зачем им это.

– Берислав со своими хмырями поедет, пристанет там – а погоста и нет! Будет на травке ночевать, как мы. Если успеем туда раньше их… – Красен заглянул Игмору в глаза своими жесткими темно-серыми глазами. – Они ведь не ждут, что мы сами на них нападем?

– Нападем? – Игмор вытаращил глаза. – Глядь, ты сказился? Нас четверо, а их десятка два, да еще этого хрена видимирского отроки. Все три десятка будет.

– Так мы ж не «стеной щитов» на них пойдем. Да пусть их два десятка – хоть четыре. У них главный – Берислав. Если ночью подобраться поближе и его стрелой снять – они дальше не пойдут. Этот видимирский – он Улеба и не знал живого, что ему? Алдан остается. Но Алдан Улебу тоже не кровная родня – только через жену. Без Берислава он и не ввязался бы в это дело. Назад повернет. А пока они другого кого найдут, кто сможет мстить по закону – и год пройдет. Самое раннее, зимой смогут вернуться. А мы к зиме уже заимку себе найдем, где нас только леший и сыщет.

– А что! – Игмор оживился. – Может и взойти. Ну ты голова, Крас! – Он хлопнул побратима по плечу. – Уж верно, они не ждут, что мы не прочь отсюда, а к ним навстречу пойдем.

– Вот только если они сторожей не будут на ночь выставлять, – заметил Градимир. – Людей у них хватит.

– Ты стал бы выставлять? – Игмор, не столько предусмотрительный, сколько храбрый, воодушевился и готов был защищать этот замысел, как свой собственный. – Кого им здесь бояться? Не нас ведь?

– На том и весь расчет, – кивнул Красен.

– А завалим Берислава – больше у нас там врагов нет! – радовался Игмор. – Алдан без него не пойдет, руку дам. Что ему?

– Он Улебова младшего брата был кормилец, – припомнил Градимир. – У них на дворе лет десять жил.

– Так не Улебу же кормилец, а брату! И брат-то не родной. Алдан им не родня, и сунется он без Берислава мстить – это будет незаконно.

– Да он, Алдан, мужик такой, – заметил Добровой. – Суровый мужик. Раз уж он в это дело ввязался, так легко не отступит.

– Отступит! – решительно отрезал