Что же надеть? К такому стилю хорошо подойдет длинное черноеплатье с высокими разрезами до бедер, которое Леша подарил ей в позапрошломгоду. Она его и надевала-то всего два или три раза, потому что к нему нужнытуфли на высоких каблуках, а для Насти это – сущее мучение. Надо бы что-нибудьпопроще поискать. Вот, например, узкие-преузкие черные брючки, которые привезламама откуда-то из Южной Америки. Настя их вообще ни разу еще не надевала. Акуда их носить? На работу? Во-первых, слишком вызывающие, они больше подходяткакой-нибудь путане, чем государственной служащей. Во-вторых, неудобно. Смотрятсяони, конечно, классно, что и говорить, но сидеть в них невозможно. Тянет,режет, давит, впивается… Но если не сидеть и не думать о заминающихсяпоперечных складках, то они вполне подойдут.

Натянув брючки, Настя испуганно охнула. Да, в прошлом-то году,когда мама их привезла, они и тянули, и давили, и впивались. А сейчас междупоясом брюк и талией можно было свободно засунуть толстую книгу. Выходит, непрошли даром последние дни. Морщин вокруг глаз прибавилось, а несколькихкилограммов как не бывало. Ну что ж, тем лучше, во всяком случае, у узенькихчерных брюк появился шанс быть извлеченными из недр шкафа и подышать воздухом.

Теперь майка. Или блузка? А может быть, свитер? Междупрочим, февраль начался, не лето, чай, какая ж тут майка. Но свитер, пожалуй,грубоват для такого нежного изысканного лица, какое она себе сделала. Узкиебрючки и свободный свитер хороши, когда лицо свежее, умытое, волосы распущены.Настя вспомнила, что у нее есть плотная трикотажная майка с длинными рукавами,но с открытыми плечами. Пожалуй, в ней она не замерзнет. Только вот где ееискать?

В шкафу майки не оказалось, и ей пришлось вставать натабуретку и лезть на антресоли, где лежали чемоданы и большие дорожные сумки.Естественно, по закону невезения, вожделенная майка с длинными рукавамиоказалась в самом нижнем чемодане. Но Настя ее все-таки нашла. С чем ипоздравила мысленно сама себя.

«Глупость какая-то, – думала она, натягивая майку изаправляя ее в брюки, – полночи искать по всем сумкам и чемоданам какую-тоидиотскую майку, и только лишь для того, чтобы десять минут походить в нейдома. Совсем ты с ума сошла, Каменская, заняться тебе нечем, вот и маешьсядурью».

– Конечно, мне совершенно нечем заняться, – громкоответила она себе. – Я – праздная бездельница, живущая без забот и хлопот,у меня все хорошо, все просто отлично, и поскольку времени у меня вагон, я могупозволить себе повалять дурака перед зеркалом и поискать имидж для выхода всвет или для поездки на курорт. И вообще…

Она не успела рассказать себе, что у нее «вообще», потомучто зазвонил телефон. Бросив удивленный взгляд на часы, она сняла трубку иуслышала знакомый тенорок следователя Ольшанского.

– Каменская, ты опять меня во что-то втравила. ТвоюЛазареву нашли.

– Ну и слава богу. Вы чем-то недовольны? – осторожноспросила она, не понимая, почему об этом надо было сообщать в половине первогоночи, да еще таким недовольным тоном.

– Я всем недоволен. Во-первых, Лазарева погибла.

– Как погибла?!

– Так и погибла. Упала с высоты и разбилась.

– Ее не задерживали?

– Пытались. Но дальше я тебе скажу самое неприятное. Еепытались задержать в тот момент, когда она на двенадцатом этаже недостроенногоздания душила какого-то мужчину. Вот вместе с ним она и разбилась. Обанасмерть. Так что насчет ее непричастности к семи трупам ты, пожалуй,погорячилась. Теперь другое. Ребята из муниципального отдела опознали Лазареву,когда она шла на стройку в сопровождении мужчины. Но не того, которого онапыталась задушить, а другого. Поэтому при задержании оцепили большую территорию,поскольку полагали, что это может быть сообщник, который ее страхует. И выудилинекоего мужчину и женщину с ребенком. Их доставили в отделение и просят нашейкоманды: оставлять их или отпускать. Тебе имя Парыгина Евгения Ильича ни о чемне говорит? В деле о семи задушенных он нигде никаким боком не мелькал?

– Нет, не было такого.

– А Милованова Ирина Павловна?

– Милованова?! А ребенка как зовут? Лиля? Девочка летдесяти?

– Точно, – удивленно протянул Ольшанский. –Знакомые имена? Фигурировали в деле?

– Да нет же, Константин Михайлович, Иру Милованову язнаю. Это родственница моих друзей. А Лиля – их дочка. Где все это произошло?

– В Северном Бутове.

– Точно. Они там купили квартиру и сейчас делаютремонт. Ира туда каждый день ездит и почти всегда берет с собой Лилю, я знаю,они мне сами рассказывали.

– Короче, твоя знакомая сидит сейчас вместе с ребенкомв отделении и ждет, пока проверят ее личность и убедятся в ее непричастности.Так что если тебе интересно, поезжай туда, а то они ее до утра продержат, если недольше. А про Парыгина ты уверена? Точно он в деле не мелькал?

– Точно, Константин Михайлович. Уверена.

– Ладно, завтра с утречка подъезжай ко мне, будемразбираться с вашей Лазаревой.

Настя бросила трубку и кинулась в прихожую за кроссовками.Как хорошо, что она так и не собралась отогнать Лешкину машину в Жуковский ипоставить в гараж. Вот и пригодилась. Она уже застегивала куртку, когдасообразила, что надо позвонить Стасову. А вдруг он не знает, где Ира и девочка,с ума сходит, волнуется? Она быстро набрала номер.

– Да? – почти сразу же послышался напряженныйголос Владислава.

– Это я, Владик. Ты не спишь?

– Я в машине, еду туда. Минут через десять буду наместе. Тебе тоже позвонили?

– Конечно.

– Зачем? Ирку проверяли?

– Ну что ты. Мне звонил следователь. Он по моей просьбеобъявлял в розыск человека, вот при задержании твоих девочек и прихватили. Онитам поблизости оказались. Я тоже еду.

– Ладно, Настюха, увидимся. Пока.

Настя выскочила из квартиры, зажав в одной руке сумку, вдругой – ключи от машины мужа. В этот момент она совсем забыла, как одета и каквыглядит.

Ирочка Милованова слишком долго прожила бок о бок соследователем Татьяной Образцовой, чтобы нервничать и злиться из-за неожиданногодоставления в милицию. По рассказам Татьяны она хорошо знала, что такое можетслучиться с кем угодно, и не нужно винить «плохих милиционеров», это глупо ибессмысленно, потому что они выполняют свою работу, а ни у одного человека налбу не написано, кто он есть на самом деле и имеет ли отношение к преступлению.Для того и существуют всяческие проверки, чтобы восполнять эти недостающие«надписи». Более того, Ирочка знала и другое, а именно: нередко случается, чточеловека задерживают без документов и мило предлагают ему заплатить, если он нехочет неприятностей. В Питере «тариф» составлял сто – сто пятьдесят тысячрублей, и у нее не было никаких оснований полагать, что Москва чем-тоотличается от Северной столицы. Так что если будут вымогать деньги, оназаплатит, не ссылаясь ни на Таню, ни на ее мужа Стасова. Это проще, быстрее и,в конечном счете, дешевле, чем возмущаться, растрачивая понапрасну нервныеклетки, которые, как всем известно, не восстанавливаются. Единственное, что еебеспокоило, так это Лиля, которая могла испугаться, но девочка, судя по всему,восприняла ситуацию с олимпийским спокойствием. Во-первых, она в свои без двухмесяцев десять лет прочла уйму детективов, преимущественно написанных все тойже Татьяной Образцовой под псевдонимом Татьяна Томилина, а во-вторых, быладочерью работника милиции, пусть и бывшего, но ведь милицейская карьера Стасовазакончилась не так давно, и Лиля очень хорошо помнила, как часто неожиданныеситуации складываются именно под вечер, когда пора спать ложиться. Кроме того,Лиля была нормальным ребенком и, как почти все нормальные дети, в школу ходитьне любила, а посему надеялась, что ночное приключение даст ей право назавтрашний прогул. У кого, в самом-то деле, поднимется рука отправлять в школуребенка, который полночи не спал? Тем более ребенок этот – круглый отличник, иотставание от школьной программы ему не грозит.