Как и у песочных часов, магия была скромной. Однако Лули почувствовала облегчение.

– Значит, его купят.

– Ты же знаешь: магию всегда покупают.

Она молча кивнула. Сейчас, когда опасность миновала, Лули очень ясно поняла, где она. С кем она. Она пришла сюда доказать, что не такая уж бесполезная. И все же ей снова понадобилась помощь Кадира.

Ссутулившись, она отвела взгляд.

– Спасибо, что спас меня.

– Выглядишь разочарованной.

«Не разочарованной. Пристыженной».

– Лули. – Он придвинулся ближе, так что их плечи соприкоснулись. – Поговори со мной.

Лули притянула колени к груди и упрямо уставилась на воду.

– Мне нечего сказать.

Она с трудом пропихнула эти слова через вставший в горле ком. На самом деле ей очень не хватало разговоров с Кадиром. Не хватало его.

– Хорошо. Тогда я буду говорить, а ты – слушать. – Краем глаза Лули увидела, что он забросил руку себе на колено. Он уже высох – на нем не осталось ни капли воды. Но ничего удивительного: он же способен вспыхивать пламенем. – Помнишь, что я сказал тебе в Дхиме? Что компас вел меня к реликвиям, чтобы я находил для них место, где бы они могли существовать после смерти?

Он вздохнул так тяжело, что его глаза затянуло дымом.

– Это было правдой. После сделанного я не мог искать искупления в своей стране, так что искал его здесь, в мире людей. Больше всего я боялся, что Халила приведет меня к собрату-ифриту. – Губы его шевельнулись: улыбка самоосуждения была едва заметной. – Я уже говорил тебе, что я трус. И это тоже правда. Вот почему я не признавался тебе, что я ифрит, и не искал своих прежних товарищей. – Улыбка исчезла окончательно. – Вот почему я утопил страну.

Наступило молчание. А потом, спустя несколько ударов сердца, Кадир заговорил снова:

– Я думал, что смогу убегать вечно. Но потом этот идиот султан попросил тебя отыскать реликвию ифрита, и я понял, что надо принимать решение. Я могу бежать – или же встретиться с моим прошлым. – Лули почувствовала, что он перевел взгляд на нее. – Я планировал рассказать тебе правду, когда мы найдем лампу. Но ты нашла реликвию Воскресителя и узнала ее магию. Я видел твои ярость и страх и не стал рассказывать всю правду, считая, что ты оттолкнешь меня, если я признаюсь, что обладаю такими же силами.

Лули проглотила нервный смешок. Он ее разыгрывает! Разве он не видит, как она от него зависит? И всегда зависела?

– А зачем вообще со мной оставаться? – спросила она. – Разве для встречи с прошлым тебе нужна помощь какой-то слабой человеческой девицы?

Эти слова вырвались у нее раньше, чем она успела обуздать свой язык. Паника заполнила ее опустевшее сердце, стремительно нарастая и мешая дышать.

Кадир устремил на нее взгляд широко открытых глаз.

– Слабой? – Она попыталась отвернуться, но он ухватил ее за плечо и развернул к себе лицом. В его глазах забилось яростное голубое пламя. – Так вот в чем дело? Ты поэтому дуешься?

Его пристальный взгляд лишил Лули дара речи. Она ожидала увидеть в его глазах досаду, а не гнев.

– Но это же так, разве нет? – Ей было противно от того, насколько горько это прозвучало. Насколько жалко и беспомощно. Однако с этими словами в ней прорвалась плотина, и признания полились потоком. – Я ничего не могла сделать. Ни когда убивали мое племя, ни сейчас. Я никогда ничего не могу сделать без твоей помощи. Если бы не твой кинжал там, в развалинах… – Она сморгнула слезы. – Если бы тебя там не было…

– Рассчитывать на помощь других – не слабость, – сказал Кадир.

Лули не заметила, когда именно потянулась к его руке. Сейчас она цеплялась за эту руку, словно за спасательный канат. «Слабая, – твердил голос у нее в голове. – Слабая, слабая».

– Лули! – Кадир нежно (так нежно, что она задрожала) прикоснулся к ее щеке и повернул голову, чтобы она смотрела на него. – Ты полагаешься на меня, но и я полагаюсь на тебя. Мы с тобой команда.

– Но я…

– Более отважного человека я не знаю, Лули аль-Назари. Без тебя я по-прежнему бесцельно бродил бы по пустыне, уйдя в свое горе. Ты не слабая. Вот почему я следую за тобой туда, куда ты идешь: потому что я тебе доверяю. – Его лицо смягчилось. – То, что случилось с твоими близкими… Мне правда очень жаль. Лули…

Она не заметила, что снова плачет, пока Кадир не провел подушечкой большого пальца по ее щеке, стирая слезинку.

– Я не пошел бы по следам твоей семьи, если бы знал, что меня кто-то разыскивает. Я просто шел туда, куда меня звал компас. Я…

– Потерялся? – Лули потерла глаза. – Да, я знаю. – Она заставила себя посмотреть ему в глаза. Удержать его взгляд. – Ты не виноват.

С этими словами в ней что-то лопнуло, так что она почувствовала себя… Не пустой, но сдувшейся. Не слабой, но уязвимой. Тут ей следовало бы отвернуться. Послушаться внутреннего голоса, который говорил: «Тебе надо его отпустить». А она поняла, что не хочет. Она хочет остаться с Кадиром. А Кадир… Он мог уйти уже много раз. А он по-прежнему здесь.

– И ты не исчезнешь снова?

Кадир не отводил глаз.

– Нет.

– Даже если компас поведет тебя куда-то еще?

– Я ведь уже говорил тебе, кажется? Мы с тобой связаны. Компас привел меня к тебе, и с тобой я останусь до тех пор, пока судьба не велит нам расстаться.

– Ты говоришь так, словно не тебе решать, уйти или остаться.

– Есть вещи, которыми мы управлять не можем. Ты знаешь это не хуже меня. В наших силах лишь принимать решения на основе тех карт, что нам сдала судьба. Но покуда судьба позволяет мне оставаться с тобой, я тебя не оставлю, Лули. Обещаю.

Это был очень типичный для Кадира ответ, и она невольно засмеялась. Смех был немного похож на рыдание, но Лули улыбнулась.

– Если ты снова мне солжешь, Кадир, я тебя выдеру.

Кадир пожал плечами.

– Договорились.

Он встал и протянул ей руку.

Лули подхватила с земли мужскую тунику и бросила ему.

– Надевай. Неприлично себя ведешь.

Она собрала свою одежду и посмотрела вниз, на город, который внезапно показался ей более энергичным. Более приятным.

– Лули. Вот тебе за беспокойство.

Кадир ей что-то протягивал. Она повеселела, увидев двухстороннюю монету.

– А я не знала, что она у тебя не одна, – заметила Лули, принимая монету.

Кадир натянул тунику, пожимая плечами.

– А ты не спрашивала. Но эта – последняя, так что не теряй.

Лули посмотрела на золотой. «Кадир сказал правду насчет того, что хочет со мной остаться?»

Она подбросила монетку, и та легла человеческой стороной вверх. Лули спрятала вздох облегчения.

– Ладно. Идем. Мы потеряли достаточно времени.

Кадир выгнул бровь:

– Пора зарабатывать золото?

Лули ухмыльнулась сквозь слезы.

– Да. Идем продавать реликвию.

55

Айша

Тавил Айше никогда не нравился. Назвать это неприязнью было бы недостаточно. «Ненависть» –