Не успел Мазен уйти далеко, когда она объявила о начале торговли. Толпа собралась моментально, жадно разглядывая ее товар. Ощущая глубокое умиротворение, Лули очаровывала, торговалась и хлопала ресницами потенциальным покупателям. К тому моменту, как прилавок опустел, она была почти пьяна от наслаждения. Когда принц подошел к ней от уголка, откуда наблюдал, она схватила его за плечи и встряхнула.

– Мы богаты! – воскликнула она.

Это было правдой: только что они были нищими – и вот теперь могли купаться в деньгах. Выручка Лули и при обычных обстоятельствах была бы приятной цифрой; сегодня же она стала небольшим состоянием.

Принц ошеломленно тряхнул головой:

– Правда?

Кадир поднял голову и сказал:

– Нам понадобится мешок побольше.

Лули опечалилась, вспомнив свой бездонный мешок, но тут же взбодрилась, поскольку большую часть груза составили золотые монеты. В результате им пришлось распределить деньги, чтобы проще было их донести, а поскольку Лули была настроена на праздник перед завтрашним отъездом, они заплатили за вход на один из развлекательных кораблей, ходивших по каналам города.

Это была, по сути, роскошная плавучая таверна, где посетители предавались обильным возлияниям, а поэты и музыканты сменялись на сцене, рассказывая скандальные истории и распевая непристойные песни. Каюта была большой и уютной. Столы стояли под облаками кальянного дыма, а за ними сидели ухмыляющиеся гости, которые перешептывались и смеялись за дорогими напитками. Над гостями висели неяркие лампы, которые покачивались в темноте сонными светлячками, испещряя стены пятнами теплого света.

Впервые за многие месяцы Лули смогла забыться. Она пила, смеялась и наслаждалась той приятной нечеткостью, которую дарит алкоголь. Она любовалась замысловатыми узорчатыми лампами, подвешенными к потолку, и ухмылялась на курящего сказителя на сцене, который словно парил в цветастых облаках.

– Так что теперь вы знаете! – вскричал сказитель. Щеки у него раскраснелись, глаза остекленели. – Если срубаете дерево, не постучав по корням, вы зовете в этот мир джинна!

Лули фыркнула. Сказитель заковылял со сцены под оглушительные аплодисменты. Его сменил небольшой оркестр, заигравший веселый мотив. Лули мотнула головой, потянулась за стаканом – и обнаружила, что он исчез.

– У тебя губы окрасились, – сказал Кадир. Выгнув брови, он крутил ее стакан в руке.

Она ухмыльнулась:

– А у тебя – нет. Верни мне вино, трезвый.

Когда она потянулась за стаканом, Кадир подался назад и осушил его. Лули стукнула его по плечу, но при этом по-прежнему смеялась. Благодаря вину все было таким приятным!

– Больше не трезвый, – сказал Кадир и поставил стакан.

Лули ему подмигнула.

– А давай напьемся допьяна?

– А давай не будем? – отозвался Кадир. – Не хотелось бы нести тебя до постоялого двора.

– Я прекрасно могу идти! – Она встала. И покачнулась. Когда Кадир потянулся ее поддержать, она схватила его за руку и подалась к нему с заговорщической улыбкой:

– Потанцуешь со мной?

– Откажусь.

– Ты ворчливый старик!

Лули вырвалась и, закружившись, нырнула в толпу. Сначала она еще слышала, как Кадир зовет ее по имени, а потом его голос стал просто пульсацией, сливающейся с боем барабанов.

Пронеслось улюлюканье. Лули увидела, как женщины встряхивают волосами, а мужчины хлопают в ладоши. В центре несколько человек встали в ряд, исполняя дебку. Она узнала в одном из мужчин принца Мазена. Он улыбался – не переставая, уже несколько часов – и кружил по кораблю с удивительной грацией. Во время очередного поворота он поймал ее взгляд.

Улыбнувшись еще шире, он протянул руку. Лули вдруг поняла, что поспешила ее принять, только когда их пальцы переплелись и они закружились вместе.

Принц притянул ее к себе:

– Мы все еще богаты?

Лули ухмыльнулась:

– До неприличия.

Он засмеялся – и это был неукротимый, свободный смех ребенка. Лули была потрясена этим странным человеком, который улыбался, даже когда его мир рушился. Казалось, он тут в своей стихии – тот красивый ясноглазый сказитель, открывшийся ей на базаре.

«Красивый, да! Хорошо, что тут нет Далии, которая сразу предложила бы брак».

Она сжала его руку.

– Пожалуйста, скажи, что умеешь танцевать.

Принц усмехнулся:

– Конечно! Какой бы из меня вышел прожигатель жизни, если б не умел?

Он перевернул руку так, чтобы их ладони прижимались друг к другу. А потом поднял их соединенные руки в воздух – и они пустились в пляс. Лули несколько раз чуть не наступила ему на ноги.

– А ты точно умеешь танцевать, аль-Назари?

Ухмылка принца была невероятно озорной. Лули не подозревала, что он может так улыбаться, с вызовом во взгляде.

Его слова что-то в ней разожгли – тот огонь, который обычно мог призвать только Кадир. При следующем кружении она намеренно сделала слишком большой шаг и с силой поставила ногу в опасной близости от его подъема. Принц отшатнулся, комично приоткрыв рот. Она похлопала ресницами и сказала:

– Следи лучше за своими ногами, принц.

Он быстро взял себя в руки. Когда они закружились снова, уже он выставил ногу, собираясь застигнуть ее врасплох. Так шло и дальше. Это был не совсем танец – скорее, это была взаимная полоса препятствий, где каждый старался не попасться другому под ноги. Лули перестала поворачиваться и начала уклоняться, так что мир при каждом шаге накренялся.

К завершающей мелодию ноте уда Лули настолько устала, что не смогла предсказать последнего движения принца – наклона, который для всех остальных выглядел как поклон. И он сбил ее с ног.

Лули навалилась на него. Она ощущала, как его грудь ходит от смеха, тепло его рук на своих бедрах… Удержав ее, он сказал:

– Похоже, я выиграл?

Она стояла, вцепившись в его одежды и стараясь не упасть. Ощущая биение сердца Мазена и соприкасающееся с ней тело, она вдруг задумалась, каково это было бы – опираться на кого-то, не ощущая себя уязвимой. Доверять кому-то безусловно, не только сердцем, но и телом.

Уже второй раз за день ее затуманенный разум призвал образ Ахмеда. Она представила себе, как он сидит под звездами и с мягкой улыбкой поднимает в ее честь чашу. «Сегодня позволь мне тебе прислуживать». Она попыталась представить себе, как положит голову ему на колени, каким будет прикосновение его губ к ее шее…

Лули резко отстранилась от принца, и ее щеки запылали.

Он недоуменно моргнул:

– Аль-Назари?

Она повернулась и ушла, не позволив себя задержать.

Нырнула в толпу, которая уже стала превращаться в смазанные пятна цвета, кривые улыбки и нарочито громкий хохот. Она попыталась собраться, но мысли по-прежнему занимал проклятый вали. Улыбающийся, обаятельный Ахмед бин Валид, которому она неизменно отказывает из-за того, что он – убийца. Потому что он убивает таких, как Кадир.

И потому что в глубине души она безумно боится привязаться к кому-то. Кому-то довериться.

Лули внезапно врезалась в стену. Отступив назад, она подняла голову и увидела, что это была вовсе не стена, это был Кадир. Плотно сжатые губы говорили, что он обеспокоен.

– Готова уйти?

Лули крепко зажмурилась.

– Еще нет. – Она уставилась на бутылки, выстроившиеся на