Он безмятежен, как всегда. Мне кажется, что он не испугается, даже если за ним лично явится смерть.

— Не бзди, блондинчик, я запомнил все эти слова ещё две недели назад, — бросает он скучающим тоном голоса, а затем как ни в чём ни бывало смотрит на меня. — Ну? Теперь-то мы можем идти?

На сей раз я бросаю взгляд на Алека, прежде чем кивнуть, но он до сих пор сопротивляется, в его глазах столько невыраженных слов, что они буквально горят сплошным отрицанием. Его рука съезжает к моим пальцам, и он переплетает их со своими, а затем смотрит на них. Его кадык движется, это решение даётся ему слишком тяжело. Но когда он его принимает, я буквально могу видеть, как целая частичка него в некотором смысле отрывается вместе со мной. Его пальцы скользят вниз, разнося воздушным прикосновением сотни тысяч мурашек по всему моему телу.

Последнее касание, и будто что-то обрывается. Моё сердце чувствует себя отвратительно гадко. Но должна уйти сейчас, пока Алек готов отпустить меня.

— Встретимся на той стороне, — шепчу, когда наши взгляды встречаются, и ненавижу то, что вижу в его глазах.

— По другому и быть не может, принцесса, — говорит он с удручающей мягкостью в голосе, а мне будто кто-то снова и снова сжимает сердце.

Впервые за всё время мне хочется утешить Алека, остаться с ним, чего бы это ни стоило. И как минимум пообещать, что всё будет хорошо. Очень хочу. Но абсолютно не имею на это никакого права. Нельзя давать ложных обещаний, когда сам не уверен в их исполнение.

Единственное, в чём точно могу заверить, — я люблю тебя. И эта фраза последнее, прямо перед тем как развернуться и последовать за Елаем, оставляя Алека так и стоящего на одном месте и до последнего смотрящего на меня, пока мы не скрываемся за толщей деревьев.

Елай теряет одну очень важную вещь — своё чувство юмора, потому что «серьёзный Елай» намного хуже «веселого». Лучше бы он раздражал, чем навеявал ощущение, что мы идём на поминки.

Хотя, если подумать…

Нет, об этом я думать точно не буду. Скорее ударю Елая за то, что он нагоняет такую обстановку. Между нами и так всё было сложно, что мы не могли находиться и дольше секунды наедине, а сейчас так и вовсе не покидает ощущение, что я что-то ему должна.

Возможно, время?

То, которое я жила в своё удовольствие, когда он днями напролёт исполнял прихоти больного придурка. Этот разговор до сих пор так не остыл в памяти, напротив, с тех пор я практически только о нём и размышляю, всё прокручивая мысль, что я ни разу о родителях не думала, когда Елай же в это время делал всё, чтобы сегодняшний день наступил.

И это как минимум совестно.

— Вот тут, тут и тут самые просматриваемые по камерам зоны, — показывает мне Елай места на импровизированном плане базы, что он сделал по памяти, — когда Виталий отключит все системы безопасности, у нас будет окно всего в три минуты, пока не включатся резервные камеры, — вновь проговаривает он наш план, а потом смотрит на меня. — Уверена, что справишься?

Это он про крышу — наш единственный путь, по которому можно добраться незамеченными, а заодно сообщить всем полное расположение охраны. С тех самых пор, как Никола показал мне мои возможности, я больше ни разу не экспериментировала с высотой, и не хочу начинать, но кроме меня Виталий никому не сообщит новый код безопасности, с помощью которого мы сможем попасть во все отсеки, после его замены из-за отключения.

— А у меня есть выбор? — спрашиваю я с выражением, но Елаю, конечно же, нечего ответить, а очевидное он сам не хочет озвучивать, поэтому делаю это за него: — То-то и оно, — тихо выдыхаю я и смотрю вновь на забор, просто прикидывая, как именно должна буду через него перебраться.

Сложности начнутся уже с него.

Елай, кажется, думает так же. Он перехватывает мой озадаченный взгляд, и его собственный тут же становится мрачным.

— Ты справишься, — это он уверяет сам себя, как я понимаю, потому что его голос звучит не особенно-то и убедительно.

Очень обнадёживающе.

— Ладно, — не выдерживаю я, решая поторопить события, и уже наконец выяснить ответ на вопрос «смогу или нет». Просто стоять и смотреть на этот забор результата не даст никакого, и оно может длиться вечно. — Будем импровизировать.

Ага, как же. Хоть я и заимствую фразу Алека, пытаясь выглядеть храброй, сама в этот же момент рассматриваю все возможные выступы, что можно использовать в качестве трамплина, и Елай раскусывает мою ложь.

— Возьми большее расстояние, чтобы обеспечить себе хороший разбег, — говорит он как бы между прочем.

Ещё он распознаёт и замысел, игтриган, оказывается, я тоже так себе. Если выберемся, надо обязательно поработать над невозмутимостью в экстренных ситуациях, чтобы меня не разоблачали в первые же секунды. Я киваю Елаю, неохотно принимая его совет, который весьма легко выдаёт моё отношению к собственному успеху.

Он протягивает мне телефон.

— Пора начинать.

Всего несколько мгновений внутренне я сопротивляюсь, пока наконец не понимаю, что оттягивание времени не поможет. Виталий берет трубку со второго гудка, мне требуется сказать всего одно слово:

— Отключай.

И всё начинает нестись со скоростью света. У нас нет уверенности, что команда сработает сто процентов, но у нас нет другого варианта проверить, кроме как оказаться на территории. Я пользуюсь советом Елая беспрекословно, двигаясь назад в то время, как он сразу же направляется вперёд. У нас разница в пару миллисекунд, но когда я добираюсь до забора и нахожу самый удобный участок для опоры ноги, Елай уже оказывается сверху и тянет руку вниз, чтобы перехватить меня и подтянуть, помогая без затруднений забраться. Прыжок вниз даётся намного проще, я почти не ощущаю никакой отдачи в ноги, когда мягко приземляюсь на выровненный, аккуратный газон. И бинго — сирена не срабатывает. Елай ориентируется на месте быстрее, для меня вся картинка — смазанная темнота, изредка подсвеченная фонарями, поэтому смотрю только на его спину, чтобы не запутаться, куда следует бежать.

Когда мы обговаривали план, три минуты казались мне приличным окошком, но теперь я очень хорошо понимаю вечную приставку Елая «всего» — территория базы оказывается нереально огромной. От забора до первого здания весьма приличное расстояние, и мне вспоминается, что на той базе было тоже самое. Это и есть тот огромный минус, значительно уменьшающий возможность сбежать. Открытое пространство и ни одной посадки, ты можешь двигаться только вперёд, а за спиной за это время появиться с десяток тех, которые с радостью пустят тебе пулю в спину. Провал неизбежен, только если ты не одет с головы до пят в сплошной бронежилет. Не в спину, так выстрелят в ногу, которую тут же парализует, как только в крови окажется яд.

Елай первым добирается до нужного здания, он не проверяет, насколько я отстаю, хотя по сути это мгновения. Но когда он так быстро взбирается вверх, используя окно первого этажа как первоклассный паркуровец, понимаю, что для некоторых секунды очень значительная валюта, особенно если ты умеешь ими не мешкая распоряжаться. Я только добираюсь до здания, когда ко мне уже подъезжает лестница, резко опущенная Елаем, чтобы мне не пришлось проверять, как хорошо лазаю по стенам. Уверена, не очень. А благодаря этому мы оказываемся на крыше за считанные мгновения.